Кроме того, по слухам, в Тузлуке посадник не слишком был силен в воинских делах и поддерживался не всеми горожанами. А монголам всякие распри между урусами только на руку!

Если бы не Лоза, Любомиру и Аваджи пришлось бы куда как труднее! Они так бы и ехали за войском, военачальники которого не знали о другой дороге, позволяющей сократить путь до Тузлука на целых пятнадцать верст!

И успели подъехать к городу на два часа раньше монголов.

Смертельно напуганный их предупреждением посадник в первый момент только беззвучно открывал рот, не в силах осознать страшную весть. И крикнул первое, что пришло на ум:

— Закрыть ворота!

— Не надо, — остановил его Лоза.

Он прекрасно знал, что сопротивление горожанам ничего не даст, потому что город к осаде попросту не готов.

— Что же, по-вашему, поклониться поганым? — истерически вскричал один из бояр посадского окружения.

— Ради спасения многих жизней не грех и поклониться. Встретить хлебом-солью, пожелать долгой жизни…

— Но у нас даже нет толмача, — забормотал растерянный посадник.

— У меня есть, — скрывая улыбку, сказал Лоза.

Вот так и попал Любомир в посольство, отправившееся к воеводе. Правда, свои знания ему удалось выказать, лишь приветствуя Джурмагуна и его войско. Зато он увидел Анастасию…

Как бы она ни кутала свое лицо, как бы ни опускала глаза, не узнать сестру он не мог. Потому вернулся к нетерпеливо поджидавшим его Лозе и Аваджи с сообщением:

— Анастасия у него!

Весть об этом не застала Аваджи врасплох, но все равно поразила в самое сердце: его жена живет с Джурмагуном!

Умом он понимал, что, оставляя её у себя, тот не интересовался желанием самой Анастасии, но от собственного бессилия, мучимый страшными муками, все же пытался усмотреть в том и её вину.

Аваджи мысленно застонал. Стон его товарищи не услышали, но взглянули на него с сочувствием, представляя, какие мысли его сейчас гложут.

За те три дня, что они провели вместе в дороге, Любомир успел привязаться к мужу своей сестры. И теперь, глядя на его закаменевшую в отчаянии спину, он никак не мог подобрать для него слов утешения. Но и укреплять его в недовольстве Анастасией он тоже не хотел, ибо был уверен: сестра в происшедшем не виновата.

Перед Любомиром как наяву встали глаза Анастасии, невыносимо бесчувственные и пустые. Это было так непохоже на неунывающую, жизнерадостную Анастасию! Когда она узнала брата, на мгновение в них зажегся радостный огонек, но тут же погас, как будто молодая женщина вдруг осознала невозможность их встречи и собственного спасения… Чем же это чудовище-монгол её испугал? Или опоил?

Он так и сказал вслух. Для Аваджи.

— Она сидела, будто истукан. Даже виду не подала, что меня узнала. Так выглядит человек, у которого вынули душу…

— И память, — едко добавил Аваджи. — Значит, она забыла не только меня, но и тебя.

— Ты несправедлив, друг мой, — мягко вмешался Лоза. — Такое можно сказать о любой другой женщине, но не об Анастасии.

Они сидели втроем в одной из комнат боярского дома, которую любезно предоставил им старый боевой товарищ Лозы.

Им было предложили по комнате каждому, но лебедяне отказались: в этой одной им ничто не мешало обсуждать между собой события, ради которых они и прибыли.

— Надо придумать, как подобраться к шатру и поговорить с Анастасией. Вдруг ей разрешается ходить по куреню. Мы бы раздобыли ещё одну лошадь и ждали её поблизости…

— Я могу встретиться с нею, — проговорил Аваджи.

— Как ты это сделаешь? — спросил Любомир.

— Очень просто, как все остальные воины.