Когда Анастасия на миг оказалась вне видимости тургаудов, Аваджи резко дернул её на себя, так что она, потеряв равновесие, влетела в юрту и упала на него.

— Здравствуй, любимая!

Анастасия неуверенно протянула ему губы. Будто не радовалась его приходу, а выполняла привычную работу. Теперь он уже не сомневался: жену околдовали. Он готов был проклинать всех урусов, и это село, и Прозору, прикинувшуюся обычной лекаркой, и даже её мужа…

— Что с тобой, голубка моя? — он решил попробовать пробиться к ней, прежней.

Губы Анастасии дрогнули, будто она собиралась сказать ему что-то важное, но тут же опять упрямо сжались.

— Мы пришли за тобой.

— С Любомиром? — безжизненно уточнила она.

— С ним. И с Лозой.

— Дети здоровы?

— Здоровы.

Точно не о своих детях спрашивает, а, из вежливости, о чужих. Аваджи решил проверить, как она отнесется к возможности скорого избавления.

— Завтра будь готова. В это же время я приду за тобой. Лоза и Любомир будут ждать нас, держа лошадей наготове.

— Я не поеду с вами, — тихо сказала она.

Аваджи подумал, что ослышался.

— Ты не хочешь ехать домой? — изумился он.

— Хочу, но не могу.

Колдовские чары так легко не разрушишь! На всякий случай Аваджи спросил, как если бы он ни о чем не подозревал:

— Почему не можешь? Тебя что-то не пускает? Какая-то посторонняя сила?

Теперь настал черед удивляться ей. Аваджи думает, что Джурмагун удерживает её подле себя с помощью колдовства? И это её умный муж, который читает книги и знает притчи?

— Меня не пускает мое слово. Джурмагун пообещал снять осаду с Лебедяни, если я дам слово остаться с ним.

— Он тебя обманул! — не выдержав, закричал Аваджи и затряс Анастасию за плечи, словно хотел вытрясти из неё это самое слово.

— Разве он не снял осаду? — впервые она взглянула прямо на него своими изумрудными глазами. — Смирись, Аваджи. Так, как смирилась я. Что такое наша жизнь по сравнению с тысячами жизней целого города?

— Но сами горожане об этом не догадываются!

— Пусть не догадываются, — пожала плечами Анастасия. — Мне достаточно того, что они остались живы. Значит, я спасла для Руси столько жизней, сколько не дала бы, будучи счастливой матерью.

Она повернулась, и больше не удерживаемая им, вышла из юрты.

Глава шестьдесят вторая. Заткнуть рот, и в мешок!

Именно эти слова выкрикнул Любомир, когда Аваджи рассказал товарищам о встрече с Анастасией.

— Значит, хочет, но не может, — задумчиво повторил Лоза и с интересом глянул на Аваджи. — А что ты решил? Оставить её здесь?

Он не догадывался, что Аваджи медлит, потому что чувствует себя виноватым перед Анастасией: если бы он не обидел её в то утро, она бы не пошла одна к этому паршивому амбару!

— Джурмагун очень хитрый, — сказал он вслух. Не высказывать же Лозе все свои мысли!

— Хитрый-то хитрый, — проговорил тот и с сомнением посмотрел на Аваджи. — Думаешь, он снял бы осаду и без Анастасии?

— Говорили, Бату-хан созывает свои войска в Мунганскую степь.

— Понятно. Великий багартур решил не возиться более с городишком, с которого все равно много не возьмешь.

— А походя, значит, и с Анастасии слово взял? — цокнул языком Любомир. — И вправду хитрец!.. Может, мне с нею поговорить?

Он нахмурился, точно пробуя на вкус свою мысль, и сам же покачал головой.