— Помилуйте, — усмехнулся Сварог. — Это ваш дворец, можете с ним делать что угодно, хоть завтра проиграть в кости… хотя, думается мне, от вас таких глупостей ожидать не следует. Ну, и как вам Ассамблея?

— Великолепно. У Каниллы все очень прилично — хотя я слышала про другие Ассамблеи, где нравы… гораздо свободнее. Вот только Алента пока что ни разу не приходила на танцевальные вечера. Вы ей запрещаете?

— Никоим образом, — сказал Сварог. — У нее просто хватало своих дел. В ближайшее же время собирается. Да и я загляну, если вы не против…

Он усмехнулся про себя. Ну что же, новое имя Яны ни у кого подозрений не вызывало и не выглядело необычным. Легализуя ее в Латеранском дворце, Сварог подобрал первую попавшуюся фамилию, лишь бы звучала правдоподобно, а вот с именем не стал заморачиваться: взял ее второе имя, чуть сократил, чуть изменил — вот и получилась баронесса Алента Вольмер. Мало ли каких редких для столицы имен и фамилий встречается в глухих провинциях…

— Ваше величество! Если мы разговариваем так откровенно и запросто… Мне бы хотелось кое о чем спросить, но не знаю, удобно ли будет…

Совсем освоилась девочка, подумал Сварог. Вот и хорошо, быстрее оттает…

— Вообще-то для меня нет неудобных вопросов, — сказал он, не раздумывая. — Разве что когда речь идет о государственных тайнах. Все остальное дозволено. Так что смелее.

— Я порой не могу понять, почему вы подписали «Акт о таньяже», а не дали окончательного развода? Вы ведь и в этом были вольны, вы король…

— По очень простой причине, — сказал Сварог. — Чтобы ваш бывший муженек не вздумал повторить тот же фокус. Он отнюдь не стар, а в округе, как мне доложили, хватает молодых незамужних дворянок, сплошь и рядом живущих довольно бедно. Пока он официально считается женатым, ничего подобного не сможет сделать.

— Понятно. Но вот другое, уж не обессудьте, мне решительно непонятно…

— Что именно? Говорите смело.

Она чуть поколебалась, но все же решилась:

— Судя по всему происшедшему, вы не питаете к нему и тени симпатии…

— Да я бы его завтра на плаху отправил, будь к тому законные основания, — честно признался Сварог.

— Почему же тогда с него сняли многолетнюю опалу, допустили ко двору и даже пожаловали в камергеры?

Сварог пожал плечами:

— Откровенно говоря, в рамках мести, что женщинам, с которыми поступили скверно, обычно свойственна. Мне хотелось, чтобы он часто ездил мимо «Медвежьей пещеры», которая ему больше не принадлежит. Чтобы видел вас при дворе, веселую и довольную жизнью — но, разумеется, не смел приблизиться… Примерно так. Я что-то сделал неправильно?

— Вы только не гневайтесь…

— И не подумаю, — сказал Сварог. — Запомните: я обычно гневаюсь по очень и очень серьезным причинам. Ваши вопросы в их число, безусловно, не входят. Так что отбросьте всякие мысли, что я когда-нибудь собираюсь на вас гневаться. Договорились?

— Хорошо. Извините, мне не приходилось раньше общаться с королями… Так вот… Мне как-то совсем не свойственна та женская месть, о которой вы думали. Было — и прошло. Я просто-напросто рада, что навсегда от этого избавилась.