«— Теннис?

— Да, папа.

— Этот спорт только для богачей, — припечатал отец и вернулся к еде. — Положи мне еще картофеля».

— Что они имели против тенниса? — спросил Джадд.

— Да ничего, на самом деле. Они просто… как бы не имели к нему отношения. Мама спортом вообще не интересовалась, а папа любил только футбол и баскетбол. И, разумеется, считал, что это мужское занятие.

Стиви была единственным ребенком в семье. К тому же девочкой. Она знала, что ее рождение стало огромным разочарованием для угрюмого незнакомца, которого она привыкла называть папой.

— Как же они разрешили тебе играть?

— После ужина мы с мамой стали мыть посуду, и я снова завела разговор на эту тему. Объяснила, что в школе есть и ракетки, и мячи, и покупать ничего не нужно. Она сказала «ладно».

Стиви рассказала Джадду, как все складывалось дальше. К выпускному классу она уже жить не могла без тенниса. Она накопила денег, подрабатывая бебиситтером, и стала брать уроки в престижном и очень дорогом теннисном клубе в северной части Далласа.

— Мы не были членами клуба, конечно. Члены клуба в одном только баре за один вечер тратили больше, чем мой отец зарабатывал за месяц. — Стиви произнесла это без всякой горечи. Она никогда не жаловалась на скромное финансовое положение своей семьи; только отказывалась понимать, почему родители не желают прикладывать никаких усилий, чтобы зарабатывать больше. — Я участвовала в турнире в составе клубной команды и на соревнованиях встретила Пресли Фостера.

«— Твои туфли на размер больше, чем нужно. Удар слева у тебя паршивый. Да и удар справа не лучше. Хотя в целом двигаешься ты неплохо. Вместо того чтобы полностью сконцентрироваться на игре, ты выпендриваешься перед зрителями. Если ты отстаешь на пару очков — все, игру ты сливаешь. Подача у тебя хорошая, мощная, но далеко не всегда. Ты не можешь играть в полную силу, если только тебя не вынудить, а это очень хреново».

Вот что сказал ей Пресли Фостер при их первой встрече. Стиви почти дословно передала его речь Джадду.

— Ого. Круто он тебя. — Джадд присвистнул.

Теперь Стиви уже могла вспоминать эти слова со смехом.

— Я почувствовала себя так, будто кто-то огрел меня молотом по голове. А потом он сказал: «Но у тебя явный талант. Я могу довести его до ума. Я сделаю из тебя игрока высшего класса, хотя ты, скорее всего, возненавидишь меня. Мне нужно два года».

Через неделю после окончания школы Стиви вместе со своим именитым тренером уехала во Флориду, в тренировочный лагерь. Родители ее не поняли. Теннис — это не работа, считали они. Теннис — это игра. Она все равно уехала, несмотря на их неодобрение и протесты. Может, будущего в теннисе у нее и не будет, думала Стиви, но оставаться под крышей родительского дома и тихо прозябать — это тоже не жизнь.

— До того, как начала тренироваться у Пресли Фостера, я и понятия не имела, что такое настоящий, тяжелый труд, — кривовато улыбнувшись, сообщила Стиви Джадду.

Другие ребята в лагере относились к ней с пренебрежением. Все они начали играть еще до школы и постоянно ездили на сборы. Многие пожертвовали ради тенниса практически всем, в том числе детством. Теннис, теннис и только теннис. В нем и заключалась жизнь.

— Мне исполнилось девятнадцать, когда я начала играть всерьез. — Стиви задумчиво смотрела в окно. Мимо пролетали поля, деревья, заправочные станции. Джадд вел машину уверенно и быстро. — Я участвовала в турнире в Саванне — в Джорджии, — когда мне сообщили, что дом моих родителей был разрушен ураганом, и оба они погибли.

— Так они погибли во время того самого урагана, что уничтожил половину Далласа?

— Да.