— Ну… да… Она может быть очень милой. Он послал ей сочувственную улыбку:

— Но иногда с ней трудновато?..

— Она бывает немного… упряма.

— Я и не подозревал, — сказал он сухо. Опал почувствовала себя виноватой,

— Вообще-то она хорошая девушка. Просто она… — она вдруг остановилась. Она не могла поверить, что рассказывает все это чужому человеку, игроку. Но он такой обаятельный. И такой красивый.

— Конечно, — кивнул Квинн, понимая, что, похоже, сумел выдоить всю возможную информацию. Итак, ей делали предложения. И конечно, будут делать. У нее было собственное состояние, а многие молодые пижоны нуждаются в деньгах, либо для рассширения своих плантаций, либо потому, что ведут такой образ жизни, при котором тратить деньги считалось важнее, чем их зарабатывать. Легче всего на них жениться. Деньги, рассуждал он, — единственная причина, по которой на мисс Мередит существует спрос. Но затем, против своего желания, он подумал о ее волосах. И губах.

Чувствуя отвращение к собственной мысли, он пожелал Опал приятного вечера и отправился разыскивать Кэма.

Он нашел его в собственной каюте, и его лицо, обычно невыразительное, было полно беспокойства.

Квинн покачал головой.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Она не хочет продавать.

— Почему?

— Говорит что-то вроде того, что эта девушка — единственная, кто может хорошо укладывать ее волосы, — ответил Квинн. — Хорошо укладывать. Черт, это лучшая причина, чтобы поскорее от нее избавиться.

Он подошел к шкафчику, где у него хранилось спиртное и, вынув бутылку бренди, налил им обоим выпить. Затем Квинн сел, положил ноги в ботинках на другой стул и мрачно уставился на свой стакан. Это был единственный стакан, который он позволял себе перед тем, как сесть за карточный стол. Во время игры он пил подкрашенную воду.

— Проклятье, — произнес он в ответ на полное мука молчание Кэма. Ведь он так мало просил, так мало ждал. — Мы получим ее, — сказал он медленно. — Я обещаю.

Кэм прислонился к стене.

— На “Лаки Леди” мы ничего не сможем сделать.

— Да, — ответил Квинн. — Но я знаю ее семью. Может быть, пришло время завернуть на плантацию Ситонов и порасспросить насчет возможности перевозить их хлопок. Вдруг к тому времени она надоест мисс Ситон. Она не похожа на женщину, которая надолго к чему-нибудь привязывается.

— А если не надоест?

— Тогда мы обратимся к Пастору. Может быть, он сможет что-нибудь сделать.

Кэм кивнул. Пастор связан с очень удачной станцией Подпольной железной дороги возле Виксбурга.

— Он найдет какой-нибудь способ.

Кэм тяжело сел, его глаза, несмотря на слова Квинна, сохраняли унылое выражение. Он не знал, почему он так сильно привязался к девушке, которую так мало видел. Но что-то удушающе-тяжелое опустилось на его сердце.

— В этих местах есть еще один агент, — продолжил Квинн, пытаясь развеять печаль Кэма. — Но я не знаю, как его зовут. Его имя они держат в секрете. Все идет через Пастора. С их помощью мы попытаемся ее вытащить.

Но печать краха надежды не покинула лицо Кэма.

— Она так молода и так испугана. Если бы хоть что-нибудь мог ей сказать.

Квинн вздохнул:

— Мы не можем рисковать пароходом, — ответил он. — Тем более из-за одного человека. Думаю, у мисс Ситон с ней ничего не случится.

— Дафна сказала, что она “вроде добрая”, — в его голосе слышалась неуверенность, вопрос, ожидавший подтверждения, что казалось странным в этом большом человеке, который был так грозен в гневе и тих в нежности.