— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнила она ему.

— Софи, вы же сами мне не раз говорили, что никто в нашем деле не должен иметь личной жизни. Это слишком отвлекает внимание.

Она задумчиво посмотрела на него. Она знала его уже три года, а судить о людях она умела удивительно точно.

Она подумала, что никогда не встречала человека более одинокого, чем Квинн, хотя понять это ей удалось далеко не сразу. Он чрезвычайно тщательно прятал свои эмоции за маской цинизма. Она регулярно пыталась искушать его одной из своих девушек, видит Бог, они и сами этого очень хотели, но только дважды она в этом преуспела, оба раза с Алисией, у которой были черные волосы и тоненькая фигурка.

Потом Алисия весьма неохотно кое-чем поделилась с ней, сказав только, что он был замечательно нежным любовником и что (и это было довольно странно) он не хотел, чтобы она его раздевала, как требовали многие клиенты, и не хотел сам снимать свою рубашку.

Софи часто думала о Квинне. Немногие богатые южане участвовали в деятельности Подпольной дороги. Она знала только двоих, оба были из Виргинии, один был некий Сэмюэль Смит, его арестовали и отправили в тюрьму, а другой, Джон Фэйрфильд, лишь однажды заглядывал в ее офис. Но, с другой стороны, все было так засекречено, что она многого и не знала. Она знала Квинна только потому, что они вместе работали.

Несколько раз она пыталась нащупать его слабые места, но ни разу ничего не добилась. Он мог разговаривать о чем угодно, только не о самом себе и не о причинах, которые привели его в подпольную организацию. Если бы она не видела, как они с Кэмом друг к другу привязаны, она бы думала, что у него вообще нет сердца. А потом она разглядела одиночество, спрятанное за фасадом самоуверенности, и пожалела его.

Но принудить его к откровенности она не могла. Так можно было потерять его дружбу, а она не хотела рисковать.

— А сегодня вечером? — настаивала она. — Алисия сегодня свободна.

Алисия была одной из причин, по которой он пришел. Страстная Алисия, никогда не задававшая вопросов. Он надеялся, что удовлетворение отвлечет его от преследовавшего его образа Мередит Ситон. Тем не менее, он подозревал, что ничего не получится. Сегодня не получится. Он покачал головой.

— Я устал, Софи. Ваше общество, хороший стакан вина и обед — вот все, что мне требуется.

Теперь Софи покачала головой. Его глаза были усталыми, его рот был угрюмее, чем обычно.

— Вам, Квинн, нужно что-то еще, кроме этого.

— Возможно, — сказал он, — но пока и этого хватит.

— У вас неприятности? — эта мысль пришла ей в голову позднее других. У Квинна Девро никогда не было неприятностей.

Он поднял бровь:

— Слышали о братьях Кэррол?

— А, эти! — Софи почти выплюнула слово. — Вы слышали про Тумза?

— Мне рассказывали. Я все думаю, могу ли что-нибудь сделать…

— Не сделать, — коротко сказала Софи. — Они надеются, что кто-нибудь попытается помочь ему убежать, а они на кроют большинство наших. Мы не можем себе позволить потерять вас. В любом случае именно братья Кэррол раскрыли его и груз рабов. Они круче, чем выглядят.

— Вы их видели?

— Нет, — ответила она. — Но у нас уже несколько сообщений о них. Будьте очень осторожны при них.

— Они были на “Лаки Леди”.

— Значит, у них была на это причина. Будьте осторожны, Квинн.

— Я всегда осторожен, дорогая, — ответил он. — А как у нас насчет обеда?

И с этого момента потек обычный легкий разговор: о недостатках местных политиков, о новом певце, который собирается приехать в Каир, о новых книгах, особенно о “Давиде Копперфильде” Чарльза Диккенса, она недавно появилась в Америке; Квинн сейчас как раз закончил ее читать.