Он кивнул на прощание и стал ждать, пока Девис откроет дверь. —Квинн до сих пор не был готов вернуться на пароход.

Он думал раньше, что ему уже удалось справиться с чувством неудовлетворенности, со смутным стремлением к чему-то, чего он сам толком не осознавал. В последние три го-па его беспокойство было укрощено или хотя бы приглушено но сейчас оно опять поднимало свою мерзкую голову. И было сильнее, чем когда-либо.

“Построй вокруг себя стену, кореш, и сиди внутри. Тогда они тебя не достанут… ”

Одиннадцать лет назад это был хороший совет. Он помог ему выжить. Ему тогда помогли выжить эти слова Терренса О’Коннела, ирландского повстанца, делившего с ним камеру на транспорте, который вез их в Австралию. Квинн построил стену, один за другим кладя тяжелые камни, и стена выдержала натиск тюремщиков. Но по каким-то причинам сейчас она начала рушиться.

Внутри было чертовски одиноко.

ГЛАВА 6

По винтовой лестнице из красного дерева Мередит неохотно спускалась к кабинету брата. Он вызвал ее, и она знала, что отказываться нельзя. Несколько недель она провела дома и уже чувствовала себя в ловушке; она была рада быстрее отправиться в новое путешествие.

С тех пор как она приехала, всюду ее преследовали неодобрительные взгляды, сопровождаемые снисходительными словами.

— Как ты думаешь, дорогая, может быть, тебе удастся что-нибудь сделать со своими волосами? — ее невестка.

— Черт возьми, сделай хоть раз в жизни что-нибудь полезное и прекрати это адское хихиканье, — ее брат.

И хотя она тщательно притворялась и вообще все шло по ее собственному плану, было что-то такое, от чего ей становилось тоскливо и больно. Что-то в ее душе, стремящееся к большему. В последнее время, с тех пор как она покинула “Лаки Леди”, это чувство стало особенно острым.

Она остановилась у двери, услышав в кабинете голоса.

— Все это немного странно, — услышала она голос своего брата, — но Гил настаивает.

— Должно быть, из-за денег, — задумчиво ответила Эвелин, ее невестка.

— Я бы согласился, если бы это был кто-нибудь другой, — сказал Роберт. — У него и своих более чем достаточно.

— Ну какая разница почему. Лишь бы она убралась отсюда со своими ужасными картинами. Она требует, чтобы мы повесили эту… эту вазу с фруктами в столовой. Да у всех расстройство желудка будет!

— Это все из-за того, что она тогда упала, — сказал Роберт. — С тех пор она уже никогда не была нормальной. Бедный Гил. Он не знает, с чем столкнется.

Да, тогда она упала. Мередит прислонилась к стене у двери, ведущей в кабинет. Тогда она упала. После этого все переменилось, но совсем не так, как думает Роберт.

Она помнит, как ей было тогда больно. Боль была мучительной: словно в голове неравномерно стучал молоток. Все болело, и как только в одном каком-нибудь месте сильная боль прекращалась, она тут же возникала в другом. Она закричала, ожидая успокоения, которое могла бы принести чья-нибудь рука или хотя бы слово, но ничего не дождалась. Открыв глаза, она встретила лишь враждебный взгляд отца.

— Ты выставила себя на посмешище, — сказал он резким голосом.

— А Лиза?

— Она уехала.

— Куда? — это было сейчас важнее всего.

Его глаза стали еще холоднее.

— Не знаю, и мне нет до этого дела, маленькая мисс. И не вспоминай о ней больше.

Боль усилилась, и Мередит закрыла глаза, борясь с ней… и с отцом.