Она еще раз взглянула на свою картину и усмехнулась. Это будет хороший прощальный подарок Бо Маттису.

Дафна укладывала вещи мисс Мередит и мисс Опал; отчаяние окутывало ее, как саван.

Все казалось совершенно безнадежным. Ей сказали, что они едут в Новый Орлеан и неизвестно, сколько там пробудут.

Она не спрашивала себя, почему ей так грустно или как случилось, что после многих лет, когда она смиренно принимала свое положение, ей опять так тяжело. Кэм открыл перед ней дверь, и засиял свет, а сейчас она закрывалась.

Несмотря на мрачные мысли, руки ее не переставали работать. Давным-давно она научилась отделять свои мысли от работы.

Как она была счастлива всего несколько недель назад! После того, как на конюшне она встретилась с тем большим, но нежным человеком (хотя ей было очень страшно), она позволила надежде поселиться в своем сердце. Несмотря на его собственное тяжелое положение, он был уверен, что ей удастся убежать. Его уверенность была столь сильной, непоколебимой, что Дафна и сама вскоре почувствовала, что не боится. Она поняла, что будет свободна, и он тоже, вместе с ней. Эта мысль наполнила ее радостью, которой она не знала прежде.

А потом вдруг мисс Мередит объявила, что они уезжают через два дня, и все ее надежды разбились, прежнее чувство беспомощности вернулось и стало даже в два раза сильнее. Как она могла когда-то верить, что ей удастся убежать? Что она сможет стать свободной? Как она могла заразиться уверенностью Кэма в том, что она будет свободной, если он и себя не мог освободить?

Все это была лишь мечта. Глупая мечта, и ничего больше. По ее щекам побежала слеза и упала на шелковое платье, которое она держала в руках. Материал был чудесный, но само платье, со своими бесчисленными сборками, было совсем непривлекательным. И вдруг, отвлекшись от своих грустных мыслей, она представила себе, как, должно быть, приятно ощущать этот материал на своем теле.

Почувствовав к себе отвращение за такие фривольные мысли, она аккуратно уложила платье в один из двух сундуков мисс Мередит. Ее рука коснулась бумажного свертка на дне сундука, и Дафна подумала, что бы это могло быть. Иногда ей казалось, что у мисс Мередит есть свои секреты.

После обеда, прежде чем уехать с плантации Маттисов, Мередит еще раз прошла в сад, где росли камелии, моля Бога, чтобы Джим был там. Как всегда, он и был там.

В кармане ее платья лежал сверток из простой бумаги, скрывавший в себе маленький компас, нож и двадцать долларов. Опустившись на колени, как бы для того, чтобы полюбоваться камелиями, она рассказала ему, где на Миссисипи находятся две станции, которые отправят его дальше.

Если хозяина не окажется дома, еда будет зарыта в мешке под самым большим деревом возле станции. Она заставила его повторять имена и направления, пока не удостоверилась в том, что он их хорошо запомнил.

— Передвигайтесь только по ночам, — предупредила она. — Если удалитесь от реки, ориентируйтесь на Полярную звезду. Если будете сомневаться в ком-нибудь, ждите, пока этот человек не упомянет “свет свободы”.

Он засунул сверток в нагрудный карман своего комбинезона.

— Да благословит вас Бог, — сказал он неловко.

— Желаю удачи, — прошептала она. — Надеюсь, скоро услышу, что вы это сделали.

Он проглотил слюну, не в силах больше ничего сказать. Жизнь представляла ему шанс, который, он боялся, никогда ему не выпадет.

— Запомните, — не раньше, чем через две недели, — с этим последним предупреждением она и ушла.

Он не обернулся, чтобы посмотреть ей вслед. Ему не надо было. Будет ли его побег удачным, или нет, он никогда не забудет ее.