Левая рука Джима потянулась к нагрудному карману, а затем вернулась к ножу. Через две недели он как раз закончит обрезать кусты.

Мередит всегда нравился Новый Орлеан. Она отправила письмо Бретту Девро, чтобы он заказал комнаты в небольшом, но приличном отеле на Шартрез-стрит для нее, Опал и Дафны. После того, как она причалила, она взяла экипаж, который и довез ее до отеля, располагавшегося в двух шагах от порта.

Она с радостью отметила, что у причала не было “Лаки Леди”. С радостью и одновременно с разочарованием.

Мередит собиралась сделать кое-какие покупки. Это было частью ее официального плана. Это и посещение Бретта Девро на предмет выклянчивания лишних денег. Она купит еще одно платье. Не то чтобы оно было ей очень нужно или хотелось его купить. Ей не доставляло удовольствия покупать эти ужасные вещи, хотя она и чувствовала некоторое удовлетворение, обманывая свою портниху, чьи советы она никогда не принимала.

А то, что ей необходимо для рисования! Ей нужны были кисти, краски, холсты и масла и даже новый блокнот для набросков. А когда у нее будет возможность ускользнуть от тетушки Опал, она навестит Элиаса и отдаст ему картину, подписанную М. Сабр, которую она хотела переслать на Север. Может быть, завтра ей удастся подсыпать снотворного в тетушкин вечерний шоколад. А Дафна? Дать ей какое-нибудь поручение?

Но Мередит не хотелось посылать девушку куда-нибудь ночью. Она была очень хорошенькой, а мулатки всегда считались законной добычей. Она жалела, что привезла Дафну с собой, но она не совсем доверяла своему брату.

Экипаж катил по улицам в сторону отеля, и Мередит забыла все, что тревожило ее, увидев дома в испанском и французском стиле. Ее глаз художника радовался красоте, а Новый Орлеан как раз казался воплощением красоты, с его изысканной архитектурой, коваными решетками на балконах, и пышными частными садами. Красивые дома наслаждались жизнью под сенью раскидистых дубов и со всех сторон были окружены пальмами, азалиями, кустами бугенвилеи, банановыми деревьями и другими тропическими растениями. Но еще больше ее интересовала личность этого города, лихое самодовольство, которое дразнило ее и никак не поддавалось попыткам запечатлеть его на полотне.

Совсем как капитан Девро.

После его приезда в Бриарвуд она еще раз пыталась его нарисовать. Может быть, если бы она смогла схватить его образ, его суть, она бы не была в таком странном замешательстве. Но хотя она была уверена, что правильно нарисовала Девро юношу, ее не удовлетворял портрет взрослого

Девро. Очертания рта были неясными. Но не нравились главным образом глаза, глаза, придававшие лицу оттенок пустоты, хотя что-то в ее душе говорило, что это не так. Она чувствовала, что эти глаза очень старались быть непроницаемыми, а это означало, что им есть, что скрывать. Но затем она улыбнулась своему собственному воображению — почему бы не принять то, что видишь, почему ей всегда хотелось заглянуть за фасад?

Судя по всему, за фасадом Девро мало чего было. В конце концов, мало хорошего.

Экипаж остановился у маленького, но фешенебельного отеля, и от входа к ним приблизился, широко улыбаясь, высокий величественный швейцар.

— Миз Ситон, мы ждем вас.

Через несколько минут они уже были размещены в двух комнатах, считавшихся одними из лучших, и Мередит заказала обед в комнаты. Опал устала, а Мередит надо было подготовиться к встрече с Бреттом завтра поутру. Она знала, что от него будет не так-то просто добиться ответа, но ей были крайне необходимы деньги на оплату поисков Лизы, а Подпольной дороге деньги всегда нужны — на одежду, лошадей, наем экипажей в Огайо, плату за переезд через границу на пароходе, для поддержки новых поселений в Канаде, а также — для тех проводников, кто брал деньги за риск.

Она заранее знала, что Бретт будет хмуриться и твердить ей все то же: “Ваш дедушка… ”

Непослушные мысли Мередит опять возвратились к Квинну.