Белов продолжал:

— Люди сами — порождение природы, а природы чураются. Годами живут в городах и не выедут в лес, не увидят ни сороку, ни кузнечика, ни плавающей у берега рыбки. Многие даже не знают, что видеть все это полезно. Даже необходимо. Для души необходимо, для ума.

— А вот Вадим Петрович часто выезжает на лоно природы.

— Да, ты права, Катя. Вадим дружен с природой. Вадим Петрович — сильный, интересный человек. Не каждый сумеет достичь таких успехов, как он. Ты знаешь, как велик его авторитет в литературных кругах?..

— Слышала.

— От кого?

— Майя говорила. И Сергей.

Сама подумала: надо сказать! Пусть знает, каков он, «сильный, интересный…»

Но тут же решила: «Пусть лучше узнает днем позже».

— А этот седой — ты обратила на него внимание?.. Это редактор, главный редактор издательства. Вадим скажет ему о моем переводе. Непременно скажет!.. И, конечно, даст хороший отзыв.

Катя остановилась.

— Холодно. Вернемтесь назад.

Павел Николаевич зажал в своей руке ее кулачок, и они побежали назад, к озеру.

20

В четвертом часу ночи домик у озера пришел в движение. Наскоро одевшись, вскинув на плечо ружье, вещмешок, ягдташ, охотники один за другим выходили на улицу и тотчас погружались в сырую зябкую темень. Над озером и камышами темень стояла гуще, чем над землей, сырость здесь остро раздражала. С вечера блиставшие на небе звезды теперь исчезли, точно их кто-то смахнул метлой. Вода казалась чернильной, а камыш стеной подступал к лодкам и глухо, тревожно шумел.

«Эскадра» Златогорова готовилась к отплытию молча. Теперь каждый знал свою лодку, умел орудовать шестом. Вадим Петрович заглянул в лодку Майи, посоветовал отчерпать консервной банкой воду, а в другие лодки не посмотрел: у него было плохое настроение. На глазах портилась издательская погода. Главный редактор, хоть и не прямо, но дал понять, что решительных действий в пользу Златогорова предпринимать не станет, что все предоставит своему естественному течению. «Неужели растяпа Николас не организовал подарка жене главного Лидии Никаноровне? — сверлила мысль. И тут же другое являлось в голову: подарок Лидия Никаноровна приняла, а сработать — не сработала. Могло случиться и третье: никакого подарка Николас не делал, а его, Златогорова, надул, как мальчишку. Голова шла кругом.

Плыли медленно, прижимаясь к стенке камыша.

Когда Вадим Петрович выходил уже на разводье, с поля неожиданно налетел ветер, подхватил лодку, накренил на нос, потянул куда-то в сторону — на волны, застучавшие по бортам. Ветер на озере опасен. Да еще ночью! Златогоров, напирая на шест и выравнивая лодку, повернулся назад, крикнул: «Прижмитесь к камышам! Переждите ветер!..» Но именно в эту минуту ветер подул сильнее и отнес его голос в сторону. Майя, Павел Николаевич, а вслед за ними и Катя тоже вышли в открытое озеро. Вадим Петрович видел их силуэты. Он хотел крикнуть им еще раз, но тут же решил, что до очередного камыша осталось недалеко и, как бы там ни было, они переплывут разводье. Но ветер путал все карты. Все чаще и сильнее становились его порывы, все яростнее налетал он и разворачивал лодку. Вадим Петрович едва справлялся с тяжелым плоскодонным челном. И думал о Майе, о Кате. Жалел, что уступил их просьбе, взял на охоту. Вспомнил, как несколько лет назад на этом озере в такую же вот осеннюю ночь разыгрался шторм и разбросал охотников. Из тридцати человек четверо утонули. Вадим тогда не был на охоте, но очевидцы рассказывали ему подробности драмы. Вспомнив об этом, Златогоров испугался не на шутку и стал поворачивать назад. Но где же остальные?.. Сзади не было ни Майи, ни ее спутников. А не вернулись ли они назад?.