— Скорблю о вашем отце, ваше величество, — ответил Джеймс Лесли. — Я знал его с рождения и молюсь за его добрую душу.

— По обрядам, предписанным шотландской церковью, надеюсь? — осведомился король, и только очень внимательный слушатель мог бы уловить иронические нотки в его вопросе.

— Совершенно верно, ваше величество, — ответил герцог, снова кланяясь и лукаво поблескивая глазами.

В течение всего августа англичане напрасно пытались прорвать линию обороны шотландцев. Дэвид Лесли сделал все, чтобы его войска удерживали оборону, и англичанам в конце концов пришлось отступить к побережью, чтобы пополнить убывающий провиант. Голод и болезни преследовали их. Число солдат уменьшилось до одиннадцати тысяч — против двадцати трех у противника. Кромвель ретировался в Данбар.

Шотландцы преследовали его по пятам, пытаясь загнать в тупик..

Второго сентября шотландцы, вместо того чтобы удерживать выгодную позицию в холмах, окружавших Данбар, спустились на равнину и расположились лагерем прямо перед англичанами, планируя атаковать на рассвете. Но вместо этого англичане напали раньше и первыми. Последовал ужасающий разгром ковенантеров, решивших посадить на трон законного короля. В тот день было убито четырнадцать тысяч солдат. И среди них — Джеймс Лесли, первый герцог и пятый граф Гленкирк.

Увидев труп мужа. Жасмин Лесли словно окаменела. И не проронила ни слезинки, когда хоронила возлюбленного мужа, хотя лично позаботилась о том, чтобы тело обмыли и одели в лучшие одежды. Из деревенской церкви прибыл преподобный мистер Эди, чтобы прочитать над усопшим длинную импровизированную проповедь. После его ухода Жасмин привела англиканского священника, которому когда-то привольно жилось в Гленкирке. После прихода к власти ковенантеров беднягу пришлось изгнать ради безопасности его и Гленкирков. Отец Кеннет проводил Джеймса Лесли в последний путь прекрасными словами из молитвенника, подарка короля Якова, и отпел по обрядам англиканской церкви.

Следующие несколько дней Жасмин провела взаперти в своей комнате.

— Я хочу скорбеть в одиночестве, — объявила она сыну, но через неделю отправилась в Броккерн навестить семидесятисемилетнюю мать.

— Теперь мы обе вдовы, — заметила Велвет Гордон.

— Я приехала попрощаться, — спокойно ответила Жасмин. — Больше не могу оставаться в Гленкирке. Может, и вернусь когда-нибудь, но пока что не желаю здесь находиться.

— Неужели бросишь сына? — возмутилась мать. — Патрик нуждается в тебе. Ему пора найти невесту, жениться, родить наследников и управлять домом. Твой долг — проследить за всем этим.

— Патрику тридцать четыре, мама, и он вполне способен сам найти себе супругу. Он не нуждается в материнских наставлениях, а я должна избавиться от Гленкирка, пока не умерла от тоски. В каждой комнате, в каждом углу меня преследуют воспоминания о Джемми, и я не могу это вынести! Мне необходимо уехать! Вокруг тебя были дети и внуки, которые помогли пережить ужасное время после кончины Алекса; У меня же только Патрик. Патрику я ни к чему.

Ему нужны жена и наследник, но он не обзаведется ими, пока я балую и нежу его. С собой возьму Адали, Рохану и Торамалли.

— Патрику давно было пора жениться, — раздраженно заметила вдовствующая графиня Броккерн. — Ты и Джемми разбаловали его и позволяли делать все, что в голову взбредет! Страшно подумать, что тут будет, когда ты уедешь.

Советую, Жасмин, не убегай так поспешно!

Но Жасмин попрощалась с матерью, единокровными братьями и их семьями и вернулась в Гленкирк, так и не изменив своего решения. Созвав слуг, прослуживших у нее много лет, она рассказала о намерении покинуть Гленкирк.