– Джафар! – позвал Кузьмичев. – Глянь по приборам, прикинь – высок тот хребет?

После секундного молчания из нутра БМД донеслось глухое:

– Ого, и еще как! Восемь-девять километров в среднем, а отдельные пики за полный десяток переваливают!

– Ось бы дэ полазыты!.. – жаждуще простонал Шулейко, скалолаз-экстремал. – Усэ ж таки яка гарна планэта!

Шулейко, как и большая часть населения УССР, литературной «украиньской мовы» не знал, изъясняясь на «суржике» – адаптированной разговорной помеси русского с украинским. И чаще всего его вполне можно было понять русскоязычному «кацапу», как и Тарапуньку, беседовавшего со Штепселем на «Голубом огоньке».

БМД бодро скатилась по склону вниз, к прозрачной речушке, щебнистые берега которой были истоптаны копытами и лапами.

– Не водопой ли тут у местных зверушек? – задался вопросом Марк Виштальский.

– Мабуть, так! – кивнул Шулейко.

Резкий басистый клекот, раздавшийся из леса, был тому подтверждением.

– Приготовиться… – процедил Кузьмичев.

Треща деревьями, на берег выполз невиданный зверь – метров пятнадцати длиной, а в холке выше рослого Саксина. Качая плоской головой, он засвистел и приблизился к воде, раскачиваясь всем туловом. Из пасти у него торчали огромные клыки, причем только сверху, а нижней челюсти не было вообще – рот закрывался этакой мягкой треугольной губищей. Зверь подошел к воде, раскатал губу и вытянул огромный язык.

– Это у него типа хобота… – прошептал Переверзев.

– Да это и есть хобот! – сказал Шматко.

– Да тише вы! – зашипел Марк.

А полковник шепотом скомандовал:

– Огонь!

Пулемет выпустил короткую очередь и разнес шею чуду-юду. Голова его упала на гальку, хобот растянулся, попав между зубов, а тулово еще добрую минуту толклось по берегу, пока не упало в стороне от головы.

– А кровь-то красная! – воскликнул Виштальский.

Он соскочил с БМД и подбежал к голове.

– И вовсе это не зубы! – крикнул он. – Наташа! Глянь!

Девушки боязливо высунулись из люка и вышли, приветствуемые бравыми охотниками.

– Смотри! – с гордостью указал Марк на жертву бронетранспортера. – Заметь, это не зубы, это трубки какие-то… Воздуховоды, что ли?

– А ты прав! – сказала Наташа. – Это что-то вроде трахей. Вот в шее видно – по центру пищевод, плавно переходящий в хобот, а кругом, прямо внутри мышц – вот, видишь? – трубки воздушные… И куда они ведут? – разгорячившись на любимой работе, девушка и думать забыла об опасностях и угрозах. – А ведут они в воздухополость… Молодец, Марк! Садись, «пять»!

– А поцеловать? – подставил щеку одессит.

– А по шее? – в тон ему ответила Наташа.

– Вот так всегда! – вздохнул капитан Виштальский. – Двигаешь им науку, двигаешь, и никакой благодарности!

Мальцева только хмыкала, мешая реактивы и пробуя образцы мяса.

– А знаете, Георгий, – сказала она радостно, – мясо у трахеодонта вполне съедобное!

– У кого?

– У трахеодонта. Не все ж одному Марку местную фауну обзывать!

– Отлично, – кивнул Кузьмичев. – Тогда разделываем тушу и грузим вырезку.