— Отчего ты покраснела, моя милая? — ядовито спросила Долорес.

— Оттого, что вы меня допрашиваете. Но я не понимаю — зачем. Не понимаю причины.

— Севастьян сознался, что он возил тебя к Ван-Мируэру! — грозно крикнул Маньяна. — Что это значит? Ты была там? Ради чего? Говори правду, не лги!

— Я не лгу…

— Ты лжешь, Инес, — сказала мать. — Не совестно ли тебе, Инес Маньяна, лгать так нагло и бесстыдно?

Упрек возымел действие. Горячая кровь отца закипела в девушке. Слезы брызнули из ее глаз; она покраснела еще сильнее, а затем, страшно побледнев, сказала:

— Да, я солгала. Я не солгала бы, если бы могла иначе помочь Хуану. Я все знаю: ты, папа, мучаешь его в подозрительной лечебнице, как больного, за то, что он хочет стать кинооператором. Я рассказала одному человеку, другу Хуана, о несчастье с моим братом и просила помочь. Вот и все. Да, еще: голова у меня не болела. Я это выдумала. А у Сильвы я была.

— О! — простонала Долорес. — Мои дети — мое проклятье! Инес! Инес! Что из тебя будет?! Так Катарина была с тобой в заговоре?!

Инес молчала.

— Кто этот человек, с которым ты говорила? — орал Маньяна.

— Порядочный человек.

— Его имя!! Имя его!!?

— Ничего не скажу больше.

Наступило продолжительное молчание.

— Вот что, — заявил Маньяна после краткого размышления, — сегодня Вентрос приедет просить твоей руки. Я прошу тебя, если ты немедленно согласишься быть его женой и уедешь с ним через три дня после свадьбы в Рио-де-Жанейро. В противном случае я отправлю тебя завтра в самое заброшенное ранчо, под надзор преданных мне людей, и ты будешь там размышлять о своих поступках!

— Пусть Вентрос забудет обо мне! — заявила Инес. — Лучше я умру, чем соглашусь быть его женой.

— Ты слышишь? — холодно спросила Долорес. — Она помешалась.

— Выздоровеет, — сказал Маньяна. — Иди-ка сюда, милая дочка.

Он схватил ее за руку.

— Что ты хочешь делать со мной?

— Я пока запру тебя в твою комнату, где ты еще раз подумаешь: быть ли тебе женой Вентроса или зевать от тоски в диком ранчо!

Девушка была так испугана, что почти потеряла всякое соображение. Страх овладел ею при мысли, что ее ожидает участь Хуана.

Вырвавшись из рук отца, Инес стремглав кинулась бежать в залу, окна которой частью выходили на патио. Не слушая, что кричит погнавшийся за нею отец. Инес выскочила из окна в патио, пробежала через узкий проход на двор и выбежала за ворота.

В шумном уличном движении она тотчас затерялась. Инес поспешно шла, задыхаясь от усталости. В переулке ее окликнул женский голос:

— Инезилья?

Девушка обернулась.

Это была донья Катарина, преданно подслушивавшая у дверей гостиной Долорес разговор родителей с дочерью.

Понимая, что ее все равно теперь выгонят, Катарина выбежала из дома, и ей удалось догнать Инес.

— Что же теперь делать?! — вскричала девушка, обнимая старуху. — Я уже не могу вернуться! Я боюсь.

— Мне тоже незачем возвращаться, — сказала Катарина. — Идем, дитя, ко мне; я не покину тебя.

Они отдаленными переулками спустились к гавани. Дорогой Катарина рассказала Инес, что она подслушала ее разговор с отцом и с матерью.

— Неподалеку живет моя двоюродная сестра Белла, — сообщила Катарина — Я приведу тебя к ней, а там мы посмотрим, что делать.