— Мануэл сказал мне, что не собирается жениться на Леоне в любом случае. Она тоже не хочет этого брака.

— О? — Эверард мгновенно повернул к ней голову. — Так вы положили конец их договоренности?

— Не думаю, что я имею к этому отношение. Мануэл слишком разумный человек, чтобы его могли насильно заставить жениться на своей кузине только ради воссоединения семейных денег.

— Итак, вы все-таки заинтересовались будущим семьи Карвалью? А как же Леона? Она тоже, по-вашему, очень мила? — засмеялся Эверард.

Дженис молчала, и тогда он снова заговорил:

— Я слышал о том, что с вами обеими произошли какие-то странные приключения.

— Интересно, что вы слышали, правду или выдумку?

— Не знаю, вы сами расскажете мне свою версию.

— Нет. Что бы я вам ни рассказала, вы либо поднимете меня на смех, либо начнете кричать.

Несколько миль они проехали молча, и Дженис показалось, что она зашла слишком далеко в своем резком, так не свойственном ей тоне. Наконец они остановились в придорожной гостинице-кафе, чтобы перекусить, после чего решили немного пройтись по парку, прежде чем снова отправиться в дальний путь. Дженис чувствовала, что на их отношения опускается облако грусти, и за это она винила только себя. Вскоре они вернулись в машину. Дженис устроилась поудобнее на сиденье, и тут Эверард бросил ей на колени маленькую ивовую веточку с несколькими серебряными листиками.

— Ну, Дженис, наш путь не близок, и я бы хотел услышать от вас лично о том, как вы провели свой отдых. Обещаю вам, что не буду смеяться или нападать на вас. Договорились?

Улыбнувшись, она начала свой рассказ день за днем, о путешествиях с Мануэлом и, наконец, с Леоной.

— И она действительно оставила вас одну в этой придорожной таверне?

— Да. К счастью, я узнала, что нахожусь всего в нескольких милях от поместья. Хотя она утверждала, что мы очень от него далеко.

— Леона очень странное создание. То она ведет себя как испорченный ребенок, то внезапно превращается в старую ведьму. Вы не рассказывали мне, что в тот день в Эсториле, когда вы потеряли кошелек, она оставила вас без всякой одежды.

— Лучше бы она и сейчас ничего об этом не говорила! — быстро произнесла Дженис. — По крайней мере, об этом знала только я, когда вы так разозлились на меня за то, что я вернулась в номер очень поздно.

— Но если бы я знал, то отнесся бы к этому совсем иначе.

— Я думаю, она знала, что делала, и делала это нарочно.

— Там, в таверне, люди, наверное, были поражены, увидев вас выходящей из такси. — В его голосе послышалась лишь легкая насмешка, и когда она посмотрела ему в лицо, то увидела на его губах улыбку.

— Вот видите? Я так и знала, что вы будете надо мной смеяться. Мужчины находят все это ужасно забавным. По крайней мере, на мне была моя широкополая шляпа, — закончила она, рассердившись.

— Я совсем не смеюсь над вами, — запротестовал он, с трудом подавляя смех. — Просто вы такая нескладная.

Эффект этих его слов удивил даже саму Дженис, потому что из ее глаз просто брызнули потоки слез. И это было впервые, что она расплакалась в присутствии Эверарда. Он немедленно остановил машину и удивленно уставился на нее:

— В чем дело? Что я такого сказал?

— Ничего. Просто… вы обращаетесь со мной, как с глупым ребенком!

Он обнял ее за плечи и стал своим носовым платком осторожно промокать слезы.

— Это совсем не так, Дженис. Неправда. Я очень хорошо осознаю, что вы совсем не ребенок. Ну где же ваше чувство юмора?

Она немного успокоилась и положила голову ему на плечо, припомнив, что влюбленная женщина не может видеть смешную сторону происходящего с ее любимым мужчиной.