Как зачарованный он не сводил с нее глаз, не размыкал рук, и румянец Джесс становился все гуще. Дыхание перехватило, сердце громко стучало, и она страшно испугалась, что вот-вот потеряет сознание. Внимательно вглядевшись в серые глаза, Джессика… оттолкнула Карана.

Шарль отошел от жертвы падения на пару шагов и, давая взбудораженной амазонке время прийти в себя, заметил:

— У меня напряженное деловое расписание, лучше поскорее расседлать лошадей.

— Я сама сделаю это, — с готовностью вызвалась Джесс, поражаясь тому, что ее голос звучит вполне естественно.

— Лошадей нужно будет накормить, а потом выпустить в паддок.

— Я справлюсь. Ведь я и приехала сюда для этого.

— Вы так думаете? — вскользь бросил Шарль, посмотрев на часы.

— Ничуть не сомневаюсь, — ответила Джесс и испытала немалое облегчение, когда Каран, сняв седло с Адмирала, зашагал к дому.

Джессика смотрела в спину уходящего и чувствовала, что дрожит. О небо, как бы она хотела избежать этой ситуации. Конечно, вежливость требовала от Карана помочь даме спуститься с лошади, но Джесс дорого дала бы, чтобы хозяин держался подальше. Она все еще ощущала прижавшееся к ней большое мускулистое тело мужчины. Он волновал ее… а она не хотела этому поддаваться.

3

Каран обладал каким-то странным умением постоянно вызывать если не девятый вал, то рябь на поверхности стоячей воды, которую представляла собой ее жизнь. Джесс все не могла забыть о волнении, испытанном по его милости.

Объятие Шарля привело ее в настоящее смятение. Она не желала прикосновений мужских рук, даже отдавая себе отчет в том, что Шарль просто обязан был поймать ее. От волнения Джесс не могла сосредоточиться, и прошло немало времени, прежде чем она накормила Сэнди с Адмиралом, напоила, вычистила и выпустила в паддок.

Естественно, после случившегося домой новый конюх не торопился. Очевидно, Шарль догадывался, что так оно и будет, и прислал ланч на конюшню. Анри, муж Рене, привез корзинку для пикника на багажнике велосипеда, когда Джессика проверяла поилку в паддоке.

Анри передал Джессике корзинку и подождал, пока она поднимет салфетку.

— Ох! — воскликнула Джессика, догадавшись, что прибыл ланч. — Мерси, месье, — смущенно поблагодарила она.

— Бон аппетит, мадам, — учтиво ответил Анри и укатил, в то время как Джесс лучилась от гордости: диалог на французском состоялся!

Тут она почувствовала, что ужасно проголодалась, и пошла мыть руки в конюшню. Там все еще витал запах недавно законченного ремонта, а кафель и сантехника пребывали в первозданной чистоте.

Выйдя из конюшни, Джессика взяла корзинку и направилась к длинной деревянной скамье с удивительно удобной спинкой. Сев лицом к паддоку, она любовалась прелестным сельским пейзажем и понемногу успокаивалась. Места здесь прекрасные.

После завтрака Джессика продолжила бурную деятельность и, обнаружив в конюшне помещение для хранения фуража, а также изрядный запас седел и сбруи, пару часов, не жалея сил, полировала и без того сверкающую кожу.

Возвращаясь домой в половине седьмого, она вспомнила, как Шарль мельком обмолвился про свое «напряженное деловое расписание». Очевидно, он приехал из Парижа, только чтобы встретить ее, как обещал, наверняка в столице Карана ждут дела, требующие его внимания даже в воскресный день.

Когда, совсем не торопясь, Джессика вернулась домой, Шарль уже уехал в Париж, и она была искренне рада этому обстоятельству. Окончательно успокоившись, Джесс поднялась к себе в комнату, чувствуя приятную усталость от проделанной работы и ни о чем так не мечтая, как о хорошей ванне.

Она открыла дверь и испуганно застыла на пороге: на туалетном столике лежали ключи от ее машины и записка.