Я хочу, чтобы она положила руку на мою голову, когда я вот так прячу лицо в изгибе её шеи. Она никогда так не делает, хотя я всегда мечтаю об этом. Она сделает это, только если я её попрошу. Это незначительная мелочь, но почему-то всегда задевает за живое. Она делает то, что, как она думает, я хочу.

Знает, что я возбуждаюсь, когда пьяный, поэтому занимается со мной сексом, когда я прихожу из бара. Но я не уверен, что она хочет меня. Не совсем.

Она снова заснула, отвернувшись от меня, по-прежнему голая, красивая, и на мгновение кажется, будто мы принадлежим разным мирам.

Я фыркаю от абсурдности этой мысли. Прижимаюсь к ней сзади и скольжу рукой по её бедру. Она тёплая, мягкая и сейчас здесь, со мной.

Жар от любви к Лани проходит сквозь меня, вытесняя мои сомнения. Она любит меня, и я люблю её.

По крайней мере, сейчас в моём мире всё хорошо.

Тоненький голосок в самом глубоком и тёмном уголке моего сердца говорит:

«Правда?»

И затем я засыпаю без ответа на этот вопрос.

* * *

Следующие несколько недель проходят немного затруднительно. Лани становится всё более и более отдалённой. Обычно так бывает за несколько дней и недель до моего отъезда, но это другое. Более заметное. Мы снова не занимаемся сексом.

Она много времени проводит с телефоном, безостановочно переписываясь. Кладёт его рядом с кроватью и ставит на беззвучный режим. Иногда под подушку. Он всегда в её руке, сумочке или в заднем кармане. Она никогда, никогда не оставляет его там, где я могу увидеть. Если я подхожу к ней, когда она набирает сообщение или разговаривает, она прижимает телефон к груди, пока я не ухожу.

Я игнорирую это, как могу, но тревожные колокольчики звонят. Игнорирую их тоже. Ничего не происходит, верно? Имею в виду, я уезжаю через неделю. Она подождёт, пока я уеду, чтобы начать что-либо, не так ли?

За три дня до вылета из Де-Мойна я иду в тренажёрный зал. Через полчаса тренировки чувствую боль в плече и решаю закругляться. Ещё со школьных времён я проводил в зале час или два.

Тренажёрный зал находится в паре километров от квартиры Лани, и я иду пешком в тёплом пальто и спортивных штанах, чувствуя, как застывает пот на ногах. Когда я подхожу к жилому комплексу, сердце начинает колотиться в груди. Для этого нет причин, но я научился распознавать это чувство. Это предчувствие. Возможно, плохое предзнаменование. Интуиция. Я научился распознавать эти чувства и доверять им. Что-то не так. Мурашки не бегают по коже, и она не покрывается холодным потом от страха, поэтому не думаю, что это опасная ситуация, но что-то не так.

Я подхожу к входной двери Лани и тихо проскальзываю внутрь. Петли не скрипят, и ручка не цепляет за дверной проём. Мои шаги скрадывает ковёр. Не знаю, зачем делаю это. Я тактически приседаю и выставляю вперёд руки, будто держу винтовку. Это привычка, рефлекс. Каждое чувство натренировано.

Стягиваю пальто и бросаю его на спинку стула. Кожу стягивает от опасения. Лани ранена? Я не чувствую запаха крови. Чувствую... пот? Тела. Я чувствую запах секса.

Затем я слышу вздох, нежный, краткий и женский. Этот звук я знаю слишком хорошо. Такой звук издаёт Лани, когда кончает. Она не вопит или вскрикивает; она крепче прижимает меня, обняв за шею, и вздыхает - почти всхлипывает - мне в ухо. Я практически чувствую её руки, слышу вздох, но меня нет в этой спальне. Этот звук не для меня. Я жду, притаившись, возле её двери, и слушаю, просто чтобы убедиться, что не ошибаюсь. Может, она ублажает себя. Мне не нравится эта мысль гораздо больше, потому что у неё есть я. Но... нет. Я слышу его. Более глубокий вздох. Бормотание. Тихие слова, её смех, мужской стон.

Она занимается сексом, но не со мной.

Чёрт.

Гнев пульсирует во мне, застилая глаза красной пеленой, отчего мои руки дрожат.