Я целую Ранию и, когда она расслабляется и приподнимается, чтобы углубить поцелуй, я осторожно кладу ладонь на ее колено, потом медленно скольжу вверх по невероятно шелковистой коже бедра, все быстрее приближаясь к ее сердцевине. Она разрывает поцелуй, пристально глядя на меня. Ее взгляд переполнял страх. Я останавливаюсь и жду, пока Рания решит, чего она хочет.

РАНИЯ

Это новый вид ужаса. Он сливается с волнением, предвкушением. Его рука на моей плоти пугает, но при этом чувствуется великолепно. Хантер касается меня так нежно, так бережно. Он ждет, пока я не буду уверена в том, что хочу продолжить, чтобы он касался меня так; он открывает мне глаза на мир новых ощущений.

Не знаю, чувствует ли это тело или душа. Мое сердце одновременно боится и готово. Я чувствую, как оно открывается, будто растягивается невостребованная мышца.

Почему он не разрешает мне коснуться его? Я думала, что мужчинам это нравится. Он же этого и ждал, верно? А теперь я не знаю. Каждый раз, когда думаю, что он займется со мной сексом, он останавливается. Не позволяет мне коснуться его. Мы целуемся, и я могу почувствовать, что он меня хочет.

Хантер смотрит на меня. Ему нравится, как выглядит мое тело. Но до этого он не касался меня в сексуальном плане.

Меня никогда в жизни так не касались. Мои клиенты... они щупали меня. Они платили мне именно за это. И не спрашивали разрешения. Не были нежными. Они касались моего тела, чтобы овладеть им.

Хантер касается меня, чтобы я что-то почувствовала. Он ничего не сделает, пока не поймет, что я ему это разрешаю.

Я никак не могу сопротивляться желанию забраться с ним в постель. Почти засыпаю, но все никак не могу перейти эту черту. Он отвел от тела руку, будто приглашая меня приютиться в этой пустоте. Я проползаю через полосы лунного света и сворачиваюсь клубочком в мужских руках. Его руки интуитивно сжимаются вокруг моего тела, прижимая ближе. В эти короткие благословенные моменты я чувствую себя в безопасности. Знаю, Хантер меня защитит. Он страдает от боли и ран из-за меня. Он поймал из-за меня пулю. В его руках я чувствую себя в безопасности.

Засыпаю без снов, без воспоминаний. Лишь руки Хантера, его запах, его сила.

Медленно просыпаюсь. По прохладе в воздухе и тишине я понимаю, что все еще ночь. Чувствую, как что-то грубое и мягкое скользит по моей спине.

Хантер касается меня. Это утешающее прикосновение, а не сексуальное. Он просто хочет знать, что я чувствую. Сонно задаюсь вопросом: он хочет быть ближе так же, как я хочу быть ближе к нему? Я желаю его прикосновений.

Я не боюсь того, что он сделает мне больно. Сейчас я уже знаю, что он этого не сделает. Боюсь того, что как только позволю ему коснуться себя, как только я позволю ему делать все, что он захочет, Хантер перестанет меня желать. Он уйдет. Снова оставит меня одну. Он будет ждать от меня того, что я стану шлюхой, стану для него Сабах, а не Ранией.

Мне страшно от того, как сильно я хочу, чтобы он продолжал касаться меня. Это странное, неестественно мощное желание. Я никогда ничего не хотела. У меня есть все, что мне нужно, чтобы оставаться в живых, и на этом все. Я лишь хотела больше не продавать свое тело.

Хантер не может дать мне этого. Никто не может. Я буду шлюхой до тех пор, пока не стану слишком старой и уродливой, и мужчины перестанут хотеть меня; я умру от голода, как должна была много лет назад.

Застываю, неспособная ответить, неспособная остановить его руки, исследующие меня.

Внезапно кажется интимным то, что моя нога закинута на его ногу. Хочу прижать ее к себе, встать и побежать в ночь, подальше от желания, сжигающего тело и душу так, словно пламя сжигает бумагу.

Скоро мое желание сопротивляться развеется как пепел на ветру.