– Во-вторых, за то, что вы всеми доступными вам средствами пытаетесь оградить преступника от правосудия!

– В самом деле? И кто же, по-вашему, преступник?

– Вы это знаете не хуже меня: Игэн О'Мирей!

Он ждал, что за этим последуют возмущенные крики протеста, но миссис Нивз лишь пожала плечами.

– Мой бедный Саймус, надеюсь, вы не станете отрицать, что мы сделали все возможное для вашего прозрения! Конечно, теперь это ваше дело, но знайте: я никогда не позволю вам набрасываться на моего мальчика для удовлетворения черт знает какой мести! И если потребуется, я всю страну возьму в свидетели, чтобы доказать, что вы не беспристрастны!

– Такого я мог ожидать от кого угодно, но от вас?! Честное слово, не могу вас понять!

– Потому, что Игэн – не ваш сын!

– Возможно… Но, поступив на службу в полицию, я дал клятву всегда выполнять приказы… Вопреки тому, что вы здесь говорили, я не испытываю никакого удовольствия, скорее – наоборот. Но для меня существует долг, миссис Нивз, и этот долг превыше всего! Поступая так, как поступили вы с доктором Дулингом, вы лишь подтвердили мои предположения о виновности доктора О'Мирея… А кстати, не могли бы вы мне сказать, где он сейчас находится?

– На ферме Лэканов.

– На ферме Лэ?… Но зачем?

– Возможно для того, чтобы объяснить моему брату, его жене, сыновьям и дочери, как он убил Петси, и принять от них поздравления?

Саймус грязно выругался.

Кэт вызвалась проводить Игэна, хотя он и не просил ее об этом. Шон хотел было пойти с ними, но более понятливый Кевин удержал его. Кевин очень любил младшую сестру и испытывал яростное желание наброситься на Игэна с кулаками, чтобы открыть ему глаза. Томас Лэкан, утративший ко всему интерес после смерти Петси, не обратил внимания на выходку младшей дочери, а Мив, которой очень хотелось, чтобы доктор О'Мирей обратил внимание на ее маленькую Кэт, сделала вид, что не заметила, как та вышла вслед за ним. Она лишь по-заговорщицки подмигнула Кевину.

Кэт мешала Игэну. Ему было странно, что она до сих пор не поняла, что как любимая девушка она ему совершенно безразлична и что он смотрел на нее как брат, и как брат был готов сделать для нее все, что было в его силах. Она догнала его и какое-то время молча шла рядом. Затем, наконец, решившись, она осторожно спросила:

– Вы действительно думаете, что они могли решить, будто вы убили Петси… Игэн?

– На это у них ума хватит!

– Значит… они могут посадить вас в тюрьму?

– Если им так захочется!

– Но это же несправедливо!

– То, что Петси умерла такой смертью,– тоже несправедливо, и все же…

– Игэн… Вы по-прежнему думаете только о Петси?

– По-прежнему.

Находясь в возрасте, когда еще верят в вечность данных клятв, она в полном отчаянии прошептала:

– Что же тогда будет со мной?

– С вами? Вы ведь можете выйти замуж?

– Это невозможно, Игэн.

– Отчего же, Кэт?

– Потому что я смогу выйти замуж только за вас, а вы никогда не захотите на мне жениться!

– Будьте благоразумны, Кэт… Существуют вещи, которыми невозможно управлять, чувства, которые нельзя только разыгрывать.

– Вы считаете, что я не так красива, как Петси?

– Не будем больше говорить о Петси… Это неприлично!

– Мамми говорит, что я так же красива, как и она!

– Тише! Идите сюда!

Он схватил ее за руку и потащил за забор, приложив палец к губам.