|
После списка лежали отчеты. За первый год принято столько-то, отчислено столько-то, за второй год, за третий. И опять фотографии. Празднование Дня благодарения с индейкой, празднование Дня независимости с костюмированным шоу и самодельным фейерверком, поездка отличившихся в Америку. – Сколько же денег в это вбухано? – задумчиво шепнул следователь, переворачивая листы первосортной бумаги. Отдельным документом лежала малопонятная бумага, включавшая в себя только фамилии ездивших в Америку. Странно… Возраст не меньше четырнадцати лет, а напротив фамилий наших детей – фамилии явно американские. Мальчики напротив девочек, девочки напротив мальчиков. Десять человек наших и шесть американцев. Четверо наших без пары. Догадка пришла сразу, но Владислав Петрович никак не мог найти привязку своим мыслям. В принципе нет ничего плохого в том, что во время поездки наши познакомились с американскими ребятами, но зачем все это фиксировать? Кому нужны такие странные сведения? И что они дают? Бред какой-то. Следователь перевернул следующий лист и замер. Ого! В списке учащихся за следующий год отсутствовало шесть фамилий. Четыре из них – ребята, оставшиеся в прошлом списке без пары. Отчислили? Вот это номер! Надо бы выяснить за что. Интересно, кто-нибудь вообще интересовался работой этой секты? Хотя любой интерес можно погасить ливнем денег… Но тогда это уже преступление. Подкуп должностных лиц. Владислав Петрович встал, достал из сейфа поросший накипью кипятильник и, сунув его в стакан с водой, включил в розетку. Сквозь жалюзи неработающего кондиционера просачивалась злая жара, голова работала вяло, но нервы постепенно входили в то напряженное состояние, которое всегда сопутствует началу раскрытия преступления. Надо выпить кофе, чтобы его поддержать, иначе монотонное разбирательство и выискивание мелочей быстро сожрут это гуляющее по нервным волокнам пламя. Он вдруг понял, что мысль, независимо от его желания, выбрала себе вполне однозначное направление. Да, убийство из снайперской винтовки – преступление, безусловно, тяжкое, но, раскрыв только его, удастся ли уничтожить корень зла? Не является ли это убийство лишь тенью чего-то куда более грозного и мерзкого, спрятанного под розовощекой улыбкой в тридцать два имплантированных зуба? Нечто глубоко внутреннее упорно подсказывало, что именно в работе миссии таится мотив ночного выстрела, что это не ревность к загулявшей жене и не банальные финансовые разборки. И если не понять причину, то кто гарантирует от других преступлений, например, от бомбы, взорванной во время проповеди? А там ведь НАШИ дети…. Стакан на столе захлопал крупными пузырями кипения, заплевав кипятком бесчисленные бумаги. Владислав Петрович не глядя вытянул вилку из розетки и, спрятав в сейф исходящий паром кипятильник, достал оттуда пакетик растворимого «Нескафе». На миг задумался и достал ещё один. Кофе получился черным, как антрацит, но именно такой сейчас и нужен. Пять ложек сахару на стакан. В кофе всего должно быть много – и сахару, и кофе, и кипятка. Снова присев на скрипнувший стул, следователь вздрогнул. Собственная мысль отозвалась в сердце острой льдинкой полузабытого страха. Вот как! В первую очередь подумал о НАШИХ детях. Не о людях, которые могут пострадать при взрыве, а четко разделил возможные жертвы на наших и не наших, словно смерть американцев менее значима. Он попробовал восстановить необходимый баланс чувств, отхлебнув черного кипятка из стакана, но от этого легче не стало. В голове носились мудрые изречения вроде тех, что человек – это звучит гордо, что все люди братья и что жизнь, как и небо, одна на всех. Но что-то не ладилось… Вспоминалась Хиросима, Вьетнам, огнеметный напалм, Карибский кризис и графитовые бомбы, вырубавшие системы жизнеобеспечения в больницах Югославии. |
