Я хотела, чтобы он прекратил, потому что как только эти слова вырвались, их уже нельзя было вернуть. Не успокаивал и тот факт, что я никогда не видела того другого демона.

Единственный раз, когда я мельком увидела еще одного Верховного демона, был тогда, когда я ждала, когда меня заберет Моррис.

— Он тебя использовал. Всего лишь вопрос времени, и он подтолкнул бы тебя к тому, чтобы ты забрала душу и потеряла невинность.

— Вы этого не знаете, — я закрыла глаза. — У него... — я покачала головой.

У Рота была куча возможностей, чтобы подбить меня на секс. Черт, хотя бы взять момент у него, прежде чем мы отправились за Лемегетоном. Учитывая то, как мне было хорошо, вероятно, я бы дала ему зеленый свет.

— У него что? — спросил Эббот.

— Ничего, — расправила я плечи. У них будет преимущество, узнай они имя демона.

С черными свечами и нехорошими намерениями кто-нибудь смог бы призвать демона по имени. Ни за что не стану рисковать. — Я не скажу вам его имя.

Произошло то, что и ожидалось. Поднялись крики. Эббот выглядел так, словно готов был выбить из меня все дерьмо. Но я стояла на своем. Я не предам Рота, не смотря на то, что очевидно, уже предала Стражей.

— Это не важно, — устало сказала я. Уже было около четырех утра и, казалось, всему этому уже не будет конца. — Что действительно важно, так это демон, который хочет воскресить Лилин. Что мы с ним-то делать будем?

— Мы? — фыркнул Эббот. — Никаких "мы". И нет необходимости беспокоиться. У нас Лемегетон, и пока ты невообразимо наивна, и не можешь поверить в то, что уже связалась с демоном, который за всем этим стоит, мы все же лучше знаем.

Я ошарашенная уставилась на него.

— Это не он. Боже! Почему бы вам не прислушаться ко мне? Это не он, и тот, кто все это затеял, может уже все знать.

Эббот покачал головой и сузил глаза.

— Ты назовешь мне его имя. Возможно, не сегодня, но ты назовешь имя, — схватив меня за запястье, он вытащил меня из кресла.

Зейн бросился вперед, подойдя с боку.

— Отец, ты делаешь ей больно. Так и было.

Когда его взгляд метнулся на его руку, он нахмурил брови, а затем отпустил меня. Он попятился, глубоко вздохнув.

— Само собой ты под домашним арестом.

По какой-то причине мне захотелось посмеяться над этим. Хорошо, что не стала этого делать, потому что сомневаюсь, что Эббот находит что-то смешное в моем наказании.

— Навсегда, — добавил он.

Ой.

Зейн как можно нежнее схватил меня за предплечье. У меня на запястье, скорее всего, будут синяки.

— Проводи ее в комнату, — сказал Эббот, последний раз хмуро на меня взглянув. — И молись, чтобы я не передумал и не запретил отвечать на звонки друзей.

Я вздрогнула. Так как Эббот был ужасно зол, я надеялась, что это всего лишь пустые угрозы.

Когда меня передали Зейну, я позволила ему вывести себя из комнаты. Выйдя в коридор, я осмелилась взглянуть на него. Казалось, все шло не очень хорошо.

— Он, правда, посадит меня в одну из камер?

Зейн не ответил, пока мы не оказались на полпути вверх по бордовому ковровому покрытию.

— Не знаю.

Не сильно обнадеженная, я замедлила шаг. Я устала, но не горела нетерпением быть запертой в своей комнате, пока мне не исполнится девяносто.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Зейн. На его челюсти заходили желваки. —

Что я знал об этой долбаной Лилит. Я не знал. Если бы знал, то рассказал бы тебе так быстро, что ты даже не успела бы ничего понять.