— Она темная. Коричневая. Словно кто-то взял кисть, окунул в красную краску и мазнул вокруг нее. — Я наклонилась вперед, затаив дыхание от желания. — Она красивая.

Плохая, но красивая.

— Лэйла?

Мои ногти впились в столешницу.

— Да?

— Почему ты не расскажешь мне о кольце на цепочке?

Голос Рота вытащил меня обратно в реальность. Оторвав взгляд от женщины, я глубоко вздохнула и посмотрела на свое печенье. Мой желудок словно наполнился лавой.

— Что... что ты хочешь знать?

Рот улыбнулся.

— Ты ведь все время носишь его?

Я коснулась пальцами гладкой металлической цепочки.

— Да. Я не очень люблю украшения, — меня как магнитом тянуло к женщине, и я обернулась посмотреть на нее. Она заказывала у стойки еду. — Но его ношу все время.

— Лэйла, посмотри на меня. Ты не хочешь идти по этому пути.

Я с усилием сконцентрировалась на нем.

— Извини. Просто это так тяжело.

Он нахмурился.

— Тебе не нужно извиняться за то, что для тебя естественно, но забрав человеческую душу. . ты не сможешь повернуть назад.

Множество эмоций охватило меня. Первым было удивление. Почему Рот, такой, какой он есть, не хотел, чтобы я вскочила со стула и высосала чью-нибудь душу? Затем последовала горькая грусть.

— Почему тебя это волнует?

Он не ответил.

Я вздохнула.

— То, чего я хочу от нее или от кого-либо еще, если уж на то пошло — не естественно. Я даже близко к парню не могу подойти, Рот. Такова моя жизнь. — Я подняла печенье и помахала им перед своим лицом. — Это все, что у меня есть. Сахар. Я ходячая реклама диабета.

На его красивом лице отразилось недовольство.

— Почему ты думаешь только о том, чего не можешь сделать? Как насчет всего того, что ты можешь?

Я рассмеялась, покачав головой.

— Ты меня даже не знаешь.

— Я знаю больше, чем ты думаешь.

— Что ж, это неприятно. И ты — демон — проповедуешь мне о жизни? Как-то это в корне неверно.

— Я не проповедовал.

Я взглянула на стойку. Женщина ушла. Я расслабилась, почувствовав сладостное облегчение.

— Возвращаясь к кольцу. Оно принадлежало моей матери и было у меня, сколько я себя помню. Даже не знаю почему. По-моему, это странно, поскольку она была демоном и даже не хотела меня. И вот жалкая я, бегаю по округе с ее кольцом на шее.

— Ты не жалкая.

Я выдавила улыбку. Не знаю, почему призналась ему в этом. Я даже Зейну об этом не говорила. Я откусила еще кусочек печенья и уронила его на салфетку.

Двигаясь так же быстро, как Бэмби, Рот протянул руку над столиком, поймал мою ладонь и поднес пальцы ко рту. Прежде чем я успела хотя бы среагировать, он слизал крошечные крупинки сахара, оставшиеся от печенья.

Я вздохнула, но воздух застрял у меня в горле. Как будто острые иголочки распространились по руке и груди, потом спустились ниже, намного ниже. Тяжесть поселилась чуть ниже груди, иная и сильная, но приятная.

— Это... это доставило мне дискомфорт.

Рот посмотрел на меня сквозь густые ресницы.

— Это потому, что тебе нравится.

Огромной части меня нравилось, но я высвободила руку и оглядела небольшое кафе. Я чувствовала неестественный жар.

— Не делай так больше.

Он усмехнулся.

— Но ты такая вкусная.

Я начисто вытерла пальцы о салфетку.

— Думаю, мы закончили.

Он снова поймал мою руку.

— Нет. Не убегай пока. Мы только начали.

Мой взгляд встретился с его, и я почувствовала... почувствовала себя так, как будто падаю.

— Начали что?

Его пальцы скользнули между моими.