Он должен был признать, что молодая шаманка приводила его в замешательство, Тралл не понимал, что и думать о ней. Вождю Орды не раз случалось работать с умными, сильными женщинами. Он хорошо знал двоих: Тарету Фокстон и Джайну Праудмур. Но обе они принадлежали к человеческому роду, и Тралл начал осознавать: истоки, из которых орочьи и человеческие женщины черпали силы, очень сильно различались. Он слышал рассказы о своей матери, Дреке. Она родилась слабой и болезненной, но, благодаря своей воле и решительности, стала физически такой же сильной, какой была умственно и духовно. «Воительница, добившаяся всего сама», – так однажды Гейя с восхищением отозвалась при нем о Дреке.

Теперь она сказала Траллу то же самое.

– Легко быть хорошим воином, когда предки одарили тебя скоростью, силой и могучим сердцем. Но совсем непросто, если ты должен вырвать все это у мира, который вовсе не желает ничего тебе давать, – она взглянула на Аггру и продолжила: – Ты должен хорошо понимать это, Го’эл. То, кем ты сейчас являешься – лишь твоя заслуга, ты создал себя сам. Все, сделанное тобой для своего народа, тоже не досталось тебе даром – ты боролся за это. Ты – сын своей матери, равно как и сын своего отца. Го’эл, сын Дуротана… и Дреки.

– Я сделаю все необходимое, чтобы узнать, как помочь моему миру. Ведь за этим я сюда и пришел, – ответил Тралл. – Но я бы хотел отправиться на этот ритуал по поиску видения как можно скорее.

– Ты останешься здесь ровно столько, сколько понадобится, и ты это знаешь, – возразила Аггра. Тралл слегка зарычал про себя, но ничего не ответил – ведь она была права.

Прошло четыре дня с тех пор, как Мойра и ее дворфы из клана Черного Железа ворвались в город. Когда Андуин возвращался от Рохана, он обнаружил на столе в главном зале конверт, подписанный витиеватым почерком. Принц стиснул зубы, когда увидел, что красный воск был скреплен королевской печатью Стальгорна. Он вскрыл конверт под мрачным взглядом Друкана – «почетного стражника», приставленного к Андуину, чтобы «о таком дорогом госте точно хорошо позаботились».

«Ее величество желает лицезреть Вас на приеме сегодня вечером. Форма одежды – парадная. Просьба не опаздывать».

Андуин едва сдержался, чтобы не смять и не выбросить письмо. Вместо этого он вежливо улыбнулся Друкану.

– Пожалуйста, передайте ее величеству, что я с радостью приду. Уверен, она захочет получить мой ответ как можно скорее. – «По крайней мере, – подумал мальчик, – я хоть на несколько минут избавлюсь от этого сторожевого пса». Он подождал, пока Друкан сообразит, что ему никак не отделаться от этого поручения. Скорчив недовольную гримасу, дворф потопал прочь.

Андуин вдруг понял, что его даже бодрило полное отсутствие притворства, интереса и участия со стороны Друкана – в конце концов, дворф не скрывал своих чувств по отношению к принцу.

Андуин принял ванну и оделся. Возможно, Мойра думала, что может управлять им, как марионеткой, требуя присутствия юноши. Но, настаивая на официальной форме одежды, она давала Андуину возможность надеть корону и прочие регалии, которые подчеркнут их равенство. Принц прекрасно понимал, сколько силы несут в себе такие детали. Уилл помог ему одеться, раз десять поправил корону, исправляя лишь ему заметные недочеты, и достал зеркало.

Андуин удивленно моргнул. Он терпеть не мог, когда взрослые говорили: «Как же ты вырос с тех пор, мы виделись последний раз». Но теперь доказательство тому было у него перед глазами. В последнее время мальчик практически не обращал внимания на отражение в зеркале, однако сейчас он увидел, что его взгляд и выражение лица стали мрачнее.