Гаррош снова уставился на окровавленное и отравленное оружие в его руках. Магата отняла у него честь. Украла уважение Орды, которую он так любил. Она использовала и орка, и Кровавый Вой – оружие, которым некогда владел его отец. Топор оказался покрыт ядом, оружием труса. Его тоже обесчестили. Совершая такое примитивное, лживое злодеяние, Магата плюнула в лицо собственным шаманским традициям. И теперь Эйтригг говорил ему, что кто-то поверил, будто Гаррош добровольно оказался в этом замешан?

Нет! Он еще покажет Вол’джину и всем прочим, кто произносил эту ложь, что он о них думает. Гаррош закрыл глаза, стиснул рукоять Кровавого Воя и позволил ярости захлестнуть себя.

У Джайны не было детей, но она вполне могла себе представить, что чувствовал Вариан и как отец, который лишь недавно воссоединился со своим сыном, и как король, который опасался за безопасность своего королевства. Но в первую очередь ей пришлось не успокаивать Вариана, а разряжать потенциально взрывоопасную ситуацию. Иногда в политике все решали всего лишь два человека. Несмотря на то что Джайна никогда не видела Бейна, репутация таурена говорила сама за себя. Волшебница, безусловно, была знакома с его отцом, уважала и любила его. Бейн пришел к ней, рискнув всем, в надежде, что она сможет помочь ему. Джайна также очень хорошо знала Андуина. Она понимала, что если получится смягчить изначальное потрясение и подозрения, то за этим последует продуктивная беседа.

Поэтому она как могла рассеяла их страхи и сделала так, чтобы оба ее гостя заговорили как с ней, так и друг с другом. Каждый из них принес по-своему ужасные новости. Бейн рассказал о том, как руками Гарроша и Магаты был коварно убит его отец, и о последовавшей за этим бойне. В результате одного из самых кровавых переворотов, о которых когда-либо слышала Джайна, погибли мирные таурены. Андуин, в свою очередь, поведал о возвращении дочери Магни Бронзоборода, чьи законные претензии на трон никак не умаляли ни страхи дворфов, ни то, каким деспотическим образом она ворвалась в город и отняла у его граждан все свободы.

Каждый из них по-своему оказался беглецом. Джайна пообещала предоставить им безопасное укрытие и поддержать, чем может, хотя у волшебницы пока еще не сформировался план того, как именно это сделать.

Наконец, их голоса охрипли от разговоров, и всех, включая Джайну, стало клонить ко сну. Но Джайна была довольна тем, чего им удалось добиться в ту ночь. Бейн сказал ей, что все те, кто пришел вместе с ним, ожидают его возвращения. И если таурен не вернется, то его последователи, скорее всего, решат, что она предала их. Джайна все поняла. Волшебница предположила бы то же самое. Она открыла портал в то место, куда он попросил, и Бейн прошел сквозь него, оставив Андуина и Джайну одних.

– Все это… – Андуин не мог найти подходящих слов. – Мне его так жалко.

– Да, мне тоже… Его и всех тех несчастных тауренов на Громовом Утесе, в деревне Кровавого Копыта и в других поселениях, которые подверглись нападению. И Тралл… Я даже представить не могу, как он поступит, когда получит эти вести. – Джайна знала, что эти события ударят орка прямо в его благородное сердце. И косвенно все это произошло из-за того, что он решил назначить Гарроша вождем в свое отсутствие. Тралл будет страшно потрясен.

Джайна вздохнула и тряхнула головой, поворачиваясь к Андуину, чтобы крепко обнять его, чего не смогла сделать, когда он только появился.

– Я очень, очень рада, что ты в порядке!

– Спасибо, тетушка Джайна, – улыбнулся Андуин, обнимая ее в ответ, а затем отстраняясь.