– Ты хорошо знаешь, что это. Твоя сумка с тотемами, – Бейн залез внутрь и вытащил один из маленьких резных тотемов, связывавших Магату со стихиями, которыми она управляла. Молодой таурен сжал его двумя сильными пальцами и раздавил в щепки. Глядя на его действия, Магата старалась не показывать свой ужас и страх, но у нее ничего не вышло.

– Я вовсе не думаю, что у меня получится таким образом разорвать твою связь со стихиями навсегда, – признал Бейн. Тем не менее он повторил то же самое со вторым тотемом, и с третьим, и, наконец, с четвертым. – Но я знаю, что это сильно разгневает стихии. Тебе придется потратить много времени и долго ползать на коленях, чтобы снова вернуть их расположение. Думаю, тебе не помешает испытать подобное унижение на себе – может, научишься смирению. Я даже помогу в этом еще больше. Отсюда тебя отправят в суровые Когтистые горы. Там ты будешь влачить существование так, как сможешь. Если ты не причинишь никому вреда, то никто не причинит вреда тебе. Но если нападешь, то станешь врагом. Тогда я не буду никого сдерживать, неважно, что они захотят с тобой сделать. А если же ты снова начнешь плести интриги, Магата, то знай – я сам приду за тобой. И тогда даже дух Кэрна Кровавое Копыто, призывающий меня к спокойствию, не сможет удержать меня от того, чтобы отрубить тебе голову. Ты все поняла?

Она кивнула.

Бейн фыркнул и отошел, глядя на остальных.

– Среди вас есть те, кто так же противился кровопролитию, как и Песнь Бури. Любой из вас, кто захочет выйти вперед и поклясться в верности мне, народу тауренов и Орде, а также перед всеми отречься от навеки запятнавшего себя имени Зловещий Тотем, как это сделал Песнь Бури, будет полностью помилован. Остальные – убирайтесь вслед за своим так называемым матриархом в дикие земли. Разделите ее судьбу. И молитесь, чтобы вам никогда больше не пришлось меня видеть.

Он ждал. Несколько секунд никто не двигался. Затем тауренка, держа за руки двух малышей, шагнула вперед. Она встала перед Бейном на колени и склонила голову. Ее дети последовали примеру матери.

– Бейн Кровавое Копыто, я не принимала участия в резне той ночью, но признаю, что мой спутник жизни был в этом замешан. Я бы хотела, чтобы мои дети выросли здесь, в безопасности этого спокойного города. Если ты примешь нас.

Черный бык подошел к тауренке, положил руку ей на плечо, а затем опустился на колени рядом с ней.

– Ради моей спутницы жизни и моих детей, я отдаю себя на твой суд. Меня зовут Таракор, и именно я руководил нападением на твою деревню, когда Песнь Бури дезертировал. Никогда в своей жизни я не знал милосердия, но я прошу тебя о нем – не за себя, а за своих невинных детей.

Вперед выходили все новые и новые таурены. Наконец, почти четверь Зловещего Тотема оказалась стоящей перед Бейном на коленях. Он не был настолько доверчив, чтобы думать, будто за ними не придется следить. Бейн догадывался, что когда у них останется единственный путь – разделить с Магатой изгнание, стыд и бессилие (а Бейн собирался хотя бы на время отнять у них всякую возможность на дальнейшее сопротивление), – то многие вдруг тут же раскаются в своих прошлых прегрешениях. Но он также знал, что многие из них окажутся искренни в своем покаянии. Возможно, когда-нибудь и другие последуют их примеру. Он был готов пойти на этот риск ради настоящего исцеления.

Бейн испытывал мимолетное, мелочное удовольствие, глядя на выражение лица Магаты, когда все больше и больше ее так называемых «преданных» соплеменников бросали ее. Он подозревал, что отец не стал бы корить его за эти чувства.

– Кто-нибудь еще? – спросил Бейн. Когда остальные члены племени Зловещий Тотем остались стоять на месте, он кивнул.