– Я и сама это вижу, ты, безмозглый… – ее оборвал звук взрыва. Шаманка повернулась к вершине и увидела, как над тем местом, где находился один из лифтов, поднимается дым. Магата улыбнулась про себя. Теперь еще один. Она с нетерпением ждала второго взрыва. Конечно, он бы означал, что Громовой Утес на какое-то время официально окажется в осаде, но Зловещий Тотем к этому подготовился.

Взрыва не последовало.

Лифт достиг вершины, и Бейн Кровавое Копыто бросился вперед настолько быстро, что Рахауро даже не успел кинуться ему наперерез. Наступая Бейну на пятки, за ним мчались огромный медведь, таурен из Зловещего Тотема и еще несколько воинов. Магата потянулась было за тотемом, но не успели ее пальцы сомкнуться на нем, как Бейн уже оказался рядом. Он замахнулся, причем не мечом, а чем-то похожим на слишком маленькую для него булаву.

Оружие врезалось Магате в бок и выбило весь воздух из ее легких. У тауренки не было возможности надеть броню, и поэтому от удара она отлетела в сторону. Боль пронзила ее, и не успела Магата попытаться хотя бы вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы подняться, как Бейн Кровавое Копыто уже склонился над ней, занося странное оружие высоко над головой.

– Сдавайся! – закричал он. – Сдавайся, убийца и предательница!

Она открыла рот, но оттуда не прозвучало ни звука. Старица все еще не могла вдохнуть, чтобы заговорить. Глаза Бейна сузились от… удовольствия? Магата почувствовала приступ паники, когда осознала, что своим молчанием она дала ему повод нанести удар.

– Я… сдаюсь! – прохрипела тауренка. Ее слова были едва слышны из-за шума сражения.

Бейн опустил булаву. Но краем глаза Магата заметила, как он сжал вторую руку в кулак и… больше она ничего не помнила.

Перед ним встал вопрос, как же поступить с теми, кто остался? В особенности – с их матриархом?

Магата находилась среди раненых, но ее гордость, похоже, ни капли не пострадала. Она стояла как никогда прямо, с высоко поднятой головой. По обе стороны от старицы замерли двое стражей Утеса, которые, казалось, ждали любого повода, лишь бы прикончить ее. Какая-то часть Бейна разделяла это желание. Отрубить ей голову и насадить ее на кол у подножия утеса в качестве предупреждения, как это было сделано с головой дракона в Оргриммаре… Да, Бейн признавал, что ему очень этого хотелось.

Но его отец так бы не поступил, и Бейн понимал это.

– Мой отец позволил тебе остаться здесь, на Громовом Утесе, Магата, – проговорил Бейн, не обращаясь к матриарху по титулу. – Он был с тобой честен и гостеприимен даже тогда, когда понимал, что ты, скорее всего, плетешь против него интриги.

Ее глаза сузились, а ноздри раздулись, но тауренка не стала говорить в гневе. Магата, будь она проклята, оказалась слишком умна.

– Ты отплатила ему за доброту тем, что пролила яд на оружие Гарроша Адского Крика, а затем наблюдала, как мой отец умирал мучительной и неблагородной смертью. По законам чести я мог бы потребовать жизнь за жизнь или бросить вызов на мак’гора. Вызов тебе, а не Гаррошу, который, как я думаю, оказался всего лишь пешкой в твоей игре.

Магата слегка напряглась, ожидая вызова. Бейн горько улыбнулся.

– Я верю в честь. Мой отец отдал за нее свою жизнь. Но вождь должен помнить кое о чем еще. Он должен также испытывать сострадание и действовать во благо своего народа.

Бейн двинулся в сторону от дома, пока, наконец, не подошел вплотную к старице, глядя ей прямо в глаза. Магата первая отпрянула от него и прижала уши к голове.

– Ты любишь удобство, Магата Зловещий Тотем. Ты любишь власть. Я позволю тебе жить, но у тебя не останется ни того ни другого, – Бейн протянул руку. Один из стражей Утеса передал ему небольшую сумку.