|
Напротив, к нему словно пришло… прозрение. И на удивление, оно принесло спокойствие и умиротворение. Жрец. Тот, кто служил Свету; тот, кто исцелял, а не калечил; тот, кто вдохновлял других, проясняя их мысли и прося приложить все силы для помощи, вместо того, чтобы разжигать их самые темные чувства. Юноша подумал о том, какое спокойствие окутывало его всегда, когда он входил в собор Штормграда или в Палаты Магии здесь в Стальгорне. В душе он почувствовал, что жаждет этого. Когда король дворфов произнес эти слова, Андуину показалось, что он оказался дома. Принц посмотрел на Магни, заглянув в глаза этому могучему воину и великому королю.
– Вы… Вы правда в это верите? – Да, верю. И пока мы ищем тебе другого учителя фехтования, я был бы рад, если ты наконец всерьез поговоришь с верховным жрецом Роханом. Андуин не хотел другого учителя фехтования. Он хотел, чтобы его учила Эйрин, веселая, прагматичная и прямая. Но он кивнул: – Хорошо. – Вот и славно! Они покончили с ужином, спокойно беседуя, и когда Андуин закинул в рот последнюю виноградину, а Магни выпил последнюю каплю эля, дворф похлопал себя по пузу и улыбнулся принцу. – Ну что ж, теперь нам обоим стоит немного поспать. Но пока ты не ушел, у меня для тебя кое-что есть. Он встал со стула и, тяжело ступая, подошел к старому сундуку. Андуин с любопытством последовал за дворфом. Сундук протестующе заскрипел, когда Магни поднял крышку. Внутри лежало несколько завернутых в ткань предметов, по очертаниям которых Андуин решил, что все это оружие. Магни выбрал один из свертков, поднял и осторожно развернул. Внутри действительно оказалось оружие – булава, сверкавшая, словно полуденное солнце, хотя выглядела она достаточно древней. Ее серебряное навершие обрамляли пересекающиеся золотые полоски с выгравированными на них рунами, тут и там посверкивали мелкие камушки. Словом, это была совершенно прекрасная вещь, мощная и красивая одновременно. – Это, – с благоговением произнес Магни, – Страхолом. Древнее оружие, Андуин, ему несколько сотен лет. В семье Бронзобородов его передавали от отца к сыну. Он повидал битвы в Запределье и здесь, в Азероте. Он знает вкус крови, но в определенных руках, бывало, останавливал кровь. Ну-ка, возьми его. Подержи в руке. Посмотрим, понравишься ли ты ему, – Магни подмигнул принцу. Нервничая, поскольку это оружие было слишком большим для человека его хрупкого телосложения, Андуин протянул руку и взялся за рукоять булавы. И тут же почувствовал, как холодное спокойствие передалось от оружия его руке, а оттуда распространилось по всему телу. Юноша набрал воздуха в грудь и вздохнул, почувствовав, как расслабляется его тело, напряженное от усилий и длительной боли – физической и душевной. От прикосновения металла Страхолома к коже неуверенность и беспокойство отступили, хоть и не ушли насовсем. Стоило Андуину открыть рот, чтобы рассказать о своих ощущениях, как оружие – он мог в этом поклясться – слегка засветилось. – Как я и предполагал, – удовлетворенно кивнул Магни. – Ты ему нравишься. – Он… живой? – Нет, нет. Но, парень, ты же знаешь не хуже меня и не хуже любого, кто владеет оружием, – у них бывают и свои любимчики, и те, кто совсем не нравится, прямо как у людей. Иногда они могут быть так привередливы. Я подумал, что ты и Страхолом друг другу подходите. Он твой. От удивления Андуин забыл закрыть рот. – Я… Я не могу принять… – О, все ты можешь. И примешь. Страхолом уже давно лежит тут без дела, ждет, когда его подберет нужная рука. Возможно, ты и не такой первоклассный воин, как твой отец, но ты можешь сражаться. Страхолом это доказывает. |
