|
В Испании ее прозвали Святой Катериной. Добрее ее не было сестры милосердия. Все мужчины были в нее влюблены, но она ни на кого не смотрела. Майкл понял: он один из многих и должен знать свое место. И все же приятно было узнать, что она не только красива, но и чиста. Когда то он не верил, что такое бывает. Кеннет, конечно, не все сказал. Но довольно вопросов. – Можно? – Майкл потянулся к блокноту. – Пожалуйста! Майкл улыбнулся, взглянув на карикатуру, над которой работал Кеннет. – Здорово ты изобразил Бонапарта в виде злобной горгульи. Продай этот рисунок в издательство, его опубликуют большим тиражом. Кеннет в ответ лишь пожал плечами. Он всех уверял, что его талант не что иное, как профессиональная сноровка. Просматривая блокнот, Майкл после нескольких зарисовок ратуши в стиле барокко увидел Эми Мельбурн и брата и сестру Моубри. Легкими штрихами Кеннет запечатлел особенности характера детей и их едва уловимые движения во время игры. Майкл не переставал удивляться. Как умудрялся его друг своими грубыми руками делать такие тонкие и изящные рисунки! – Великолепно, Кеннет! – восторженно воскликнул Майкл и, перевернув страницу, добавил: – Молли первым делом мне сообщила, что ты их учишь рисовать. Кеннет улыбнулся: – У девочек хорошие способности. А Джеми интересуется только тем, что имеет четыре ноги, гриву и хвост. Продолжая листать альбом, Майкл понял, что больше всего Кеннет любит рисовать детей, среди них был один портрет Энн Моубри и один Кэтрин Мельбурн. Когда Майкл его увидел, у него сжалось сердце. Кэтрин на скале, на берегу моря, с отрешенным видом. Ее длинные темные волосы развевались на ветру, словно знамя, под туникой обрисовывались изящные линии фигуры. Майкл глаз не мог оторвать от рисунка. Рассматривай он так живую женщину, это было бы верхом неприличия. Но чтобы Кеннет ничего не заподозрил, Майкл бросил небрежно: – Ты, когда рисовал ее, имел в виду греческую богиню или сирену, которая своим волшебным голосом завлекает мужчин в гибельные места? – Сирену. – Кеннет нахмурился. – Вообще то рисунок не удался. У Кэтрин слишком правильные черты лица, их трудно передать. Особенно глаза. Невозможно уловить их выражение. Майкл еще раз посмотрел на рисунок. – Но ты уловил. О чем может думать красивая женщина? – Не имею понятия, – ответил Кеннет. – Несмотря на кажущуюся общительность, Кэтрин очень скрытна. Нет сомнений, Кеннет чего то недоговаривает, полагая, что личная жизнь Кэтрин Мельбурн не касается Майкла. – Если еще раз нарисуешь ее и рисунок тебе не понравится, я буду счастлив взять его у тебя. Кеннет пристально взглянул на Майкла: – Возьми этот, если хочешь. Я же сказал, что он мне не нравится. Майкл взял рисунок и снова стал листать блокнот. Что за глупость, попросить портрет совершенно чужой ему женщины! Но ведь может случиться, что на старости лет у него возникнет желание посмотреть на ее лицо, которым он так восхищался. Веллингтон сказал правду, в штаб квартире была ужасная неразбериха. И как только Майкл появился, на него свалилась куча дел, включая поставки продовольствия и материальную часть. Как в шутку заметил герцог, майор Кеньон, возможно, и не интендант, но хорошо знает солдатские нужды. Работа требовала полной отдачи, и к концу дня Майкл почти забыл о Кэтрин Мельбурн. Но, когда отправился обедать в дом на рю де ла Рейн, размышлял о том, что неплохо бы сейчас увидеть Кэтрин. Что и говорить, она красивая, очаровательная женщина, но он не юнец, чтобы потерять голову от любви… И сейчас встреча с ней спасет его от этой едва не вспыхнувшей страсти. Кэтрин как то вскользь заметила, что у них в доме принято собираться перед обедом на рюмку шерри. Переодевшись, Майкл спустился вниз и застал в гостиной Энн Моубри и какого то мужчину. |
