— Что происходит? Вставай! — Он вытаскивает пистолет, он считает, что я притворяюсь.

— Не знаю. — Я опускаю трясущейся рукой то, что нашла в свой ботинок. Я не могу сейчас остановиться, чтобы посмотреть что это, и что бы это ни было, это обычное, из пластика, созданное руками человека. Нет никаких причин, чтобы это оказалось здесь само по себе.

— Оставайся здесь, я принесу тебе воды. — Он начинает отпускать меня, но я хватаю его за грудки, цепляясь за рубашку. Фляжка.

— Ты накачал меня наркотиками. — Я вздыхаю, перед глазами все кружится, как туман вокруг нас. Мое тело дрожит, дрожит в его руках, как будто я на грани переохлаждения.

— Я… что? — Ромео подвинулся ближе. — Зачем мне… прекрати, успокойся. — Он снова хватает меня за плечи и чуть встряхивает, моя голова откидывается назад, как будто я слишком устала, чтобы поднять ее.

Что-то у меня в голове кричит, хочет быть услышанным, что-то… что-то о его руках, сжимающих мои плечи, поддерживающих меня. Обеих руках.

Если обе руки на моих плечах, то где тогда пистолет?

Там, на земле у его ног. Я выкручиваюсь вниз за старомодным пистолетом, находящимся всего в нескольких дюймах от моих пальцев. Мои трясущиеся пальцы нащупывают рукоятку, неуклюжие от наркотика, курсирующего в моем теле.

Ромео замечает движение. Как-то, несмотря на то, что он пил из фляжки сам, он не пострадал, он издает невнятный крик и кидается за оружием.

— Святое дерьмо, Джубили… дай ему отдохнуть в течение пяти секунд!

— Ни за что, — вздыхаю я, опускаясь на топкую, мокрую землю, слишком слабая, чтобы стоять без его поддержки. Что бы он со мной не сделал, все становится хуже.

Медленно, звук шепота вторгается в мой слух еще раз. Я ищу Ромео, но я не знаю, пытаюсь ли я вернуть пистолет себе или подержать себя. Он засовывает пистолет за пояс, вне моей досягаемости, и снова мое видение затуманивается.

Не до тех пор, пока я не чувствую руки, держащие меня за талию, и стук сердца в ушах, а также понимание, что я выскользнула из сознания, и что Ромео несет меня обратно к своей лодке.

Она снова в переулке, держит горящую петарду, глаза слезятся от усилия не отпускать ее.

В кольце мальчишек, кричащих и подтрунивавших над ней, сквозь зыбучие облака порохового дыма, она видит слабый, танцующий и приплясывающий огонек. К удивлению, он подмигивает ей, паря вне досягаемости. Девочка замирает и не отводит глаз, пока петарда не взрывается в руках, опаляя ее пальцы. Пучок света исчезает во вспышке, и девочка слишком шокирована и оглушена, чтобы почувствовать боль в руке до тех пор, пока ее отец не несется с ней по улице до больницы.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ФЛИНН

ТЕПЛЫЙ СВЕТ ЛАМП в доке приветствует меня дома, когда я причаливаю к берегу гавани, и скала поглощает меня. Спрятанные за каменными стенами пещеры лампы висят на веревочках, лениво стуча, как ряд блуждающих огоньков — хотя эти огни ведут к безопасности, а не к опасности. Вес давит мне на плечи, когда я замедляю куррах. Вес — точно равный trodaire, свернувшейся на дне лодки. Джубили до сих пор без сознания, она лежит на боку со связанными руками. Что бы ни случилось с ней на болоте, кажется, прошло, и я не могу рисковать, оставляя ее без присмотра.

Ее именные жетоны вылезли из-под рубашки, мне виден их металлический блеск в свете фонаря, пока она лежит неподвижно. Без них можно почти забыть, что она одна из trodairí. Без них она выглядела бы наполовину человеком, тем, кто мог бы выслушать полсекунды, прежде чем наставить на тебя пистолет. Пока она не проснется и не попытается убить меня. Но когда неоткуда взяться надежде, стоит ухватиться даже за самый маленький шанс.