Валентин Катаев старался ни во что ни вмешиваться, сильно напуганный разносной статьей того же Бубеннова о его романе «За власть Советов», напечатанной в газете «Правда». В ней говорилось, что роман плохо написан, растянут, а главное, что в нем не раскрыта тема одесского подполья, что является огромной политической ошибкой.

Федин на первых порах помогал Твардовскому, но затем перестал, объясняя общей занятостью, Шолохов был фигурой номинальной, его в журнале вообще никогда не видели. Реально работа лежала на плечах Тарасенкова и Сергея Смирнова, редактора из Воениздата.

Тарасенкову была необходима команда единомышленников, с которыми он мог бы работать в журнале. Нужны были близкие по духу авторы, талантливые, умные критики, владеющие пером. Он кинулся к Данину, хотя чувствовал перед ним огромную вину.

Но Данин решил, что к Тарасенкову он никогда в журнал не пойдет. Тот это прекрасно понимал и потому придумал пригласить его через секретаря Твардовского. Данин только что вернулся из «добровольно изгнанической» экспедиции на Ангару. «Он тогда позвал меня в "Новый мир", – вспоминал Данин, – где стал работать по приглашению Твардовского его заместителем. Позвал как бы от имени Александра Трифоновича через его секретаршу, сознавая, что без такого обмана я не пришел бы. Он плакал в огромном кабинете главного редактора. Наглухо заперев две двери, дабы просить прощенья у исключенного космополита без свидетелей! Иначе покаянная акция могла бы дорого ему обойтись: заигрывание с врагом… двурушничество… политическая бесхребетность (словарь то у нас был гибкий). И никто не должен был знать, кроме Твардовского, ни о нашем объяснении, ни о бесфамильной "негритянской работе", предложенной мне для отдела критики ("Трибуна читателя"). А слезы были не скупые мужские, но настоящие – бегущие по щекам. Невозможно забыть их!.. Конечно, мы помирились» .

Тарасенков плакал не оттого, что ему нужно было уломать Данина на работу в журнале, хотя, изначально, он, скорее всего, так и думал, но, посмотрев старому другу в глаза, он испытал не сравнимые ни с чем мучения совести. Наверное, кому нибудь покажется смешным и даже жалким рыдающий Тарасенков, скажут, что заслужил он этой муки, однако много ли людей способны были испытывать угрызения совести, а не укрепляться в ощущении, что все так делали и я ничем не хуже других.

Твардовский и Тарасенков мечтали восстановить атмосферу послевоенного «Знамени», поэтому главным романом, который они посчитали необходимым печатать, стал роман Гроссмана «Сталинград». Большой эпический роман о войне был прекрасным началом для нового журнала; в романе они видели продолжение лучших образцов военной прозы, среди которой были повести Некрасова, Казакевича, Пановой.

Однако только что отшумели собрания против «космополитов», были арестованы, а затем расстреляны почти все члены Антифашистского комитета. В 1945 году Гроссман вместе с Эренбургом начали составлять «Черную книгу», историю истребления евреев на оккупированных территориях. После всех трагических событий конца 40 х годов книга эта так и не вышла. Но непосредственно на судьбе Гроссмана все это не сказывалось, это были дальние сполохи, Твардовский и Тарасенков их не заметили или сделали вид, что не заметили.

22 февраля 1950 года, всего через несколько дней после того, как Твардовского назначили главным редактором, началась работа над рукописью романа. Правда, почти сразу было выражено пожелание о переименований романа «Сталинград». Задолго до выхода книги у писателей возникло к Гроссману ревнивое чувство, как он позволил себе написать историческое полотно с таким названием. Роман переименовали. Новое название «За правое дело» отсылало читателя к речи Молотова, произнесенной 22 июня 1941 года: «…наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами».