Он жаждал большего, чем просто секса. У него щемило сердце. Красивая женщина, уютный маленький домик среди деревьев и маленькая собачонка. От всего этого в жизни он отказался. Ради своего призвания. Ради господа. Потому что он верил. Он всегда верил и знал в глубине души, что может помочь другим с их верой, что это и есть его цель в жизни, то, что ему уготовил всевышний.

Стиснув зубы, он надавил на акселератор, и машина, промчавшись по маленькому мостику, оказалась на изрезанной колеями и усыпанной листьями дорожке. Он не мог позволить себе испытывать подобные сомнения. Сейчас и впредь. Потому что потребуется совсем немного, чтобы подтолкнуть его на путь греха. Когда он выезжал на главную магистраль, машину занесло. По лобовому стеклу растекались капли дождя, и он принялся молиться.

Он проигрывал борьбу с похотью.

Глава 31

Кристи повернулась, нанесла сильный удар ногой, затем кулаком по боксерскому мешку, свисающему с потолка ее спальни. Бах. Мешок принял удар, качнулся, затем вернулся в прежнее положение, словно желая получить еще.

– Мало тебе, да? Вот, так еще! – Она была в поту, ее волосы начали виться, но она вспомнила все движения тэквондо, которые выучила еще маленькой. Словно езда на велосипеде, подумала она.

Мешок раскачивался как безумный; ее бывший инструктор, мастер Ким, не назвал бы его достойным спарринг-партнером, но мешок хорошо подходил для необходимой ей тренировки и разрядки, как физической, так и душевной. Еще один удар ногой с разворота, затем боковой удар ногой и наконец шаг и удар кулаком.

– Умри, – прорычала она мешку. Она почти перестала злиться на отца. Почти.

Итак, он вернулся поздно с работы? Значит, это День благодарения? А что еще нового? Он раньше доводил ее маму до бешенства – БЕ-ШЕН-СТВА – всей этой полицейской фигней. В то время Кристи этого не понимала, она была маленькой. Но она узнавала напряжение, которое усиливалось между ее родителями всякий раз, когда папа с головой уходил в расследование какого-нибудь дела. Он никогда не изменится. Работа прежде всего.

Нет, на самом деле это было не так. Она искренне верила, что она у него на первом месте. Рик Бенц любил ее независимо от того, является он ее «настоящим» отцом или нет. Как странно, что ее дядя, священник, – ее биологический отец, в то время как Рик, человек, который ее вырастил, и которого она по-прежнему считала «папочкой», – в действительности ее дядя. Чушь, чушь, чушь. Она нанесла мешку еще несколько быстрых ударов, затем завершила серию рубящим ударом по горлу – что ж, если бы у мешка было горло, он был бы уже мертв!

Бенц просунул голову в дверь.

– Давай, Кассиус. Пришло время давить картошку.

– Кто?

– Ну знаешь... Кассиус Клей.

– А, да. Али. Великий.

– Нет, это Гретцки.

– Хоккеист.

– Мухаммед Али был величайшим.

– Ты слишком много знаешь об этом дерь... ерунде, – заметила она. – Сейчас, я только схожу в душ и сразу же примусь за дело. – Он собрался было возразить, но она указала длинным пальцем на его нос. – Даже не думай о том, чтобы тронуть мою картошку, ясно? Я выйду из душа через десять минут. Картошка подождет.

Прежде чем он успел что-либо сказать, она метнулась в ванную, заперла дверь и включила воду. Она не уложилась в десять минут, но не прошло и получаса, как она закончила мыться, вытерлась, надела свой любимый тренировочный костюм, собрала волосы в «конский хвост» и размяла эту чертову картошку.

Бенц с трудом нарезал переваренную индейку, и хотя начинка была похожа на кашу, а подливка выглядела так, словно она вся была в прыщах, консервированный клюквенный соус, тыквенный пирог и шоколадные эклеры, которые он купил в местной булочной, компенсировали это.