Мы будем вести это дело по правилам. Слова Мелинды Джескил прозвучали у Бенца в мозгу, но он решил, что сейчас от следования правилам толку не будет. Он был многим обязан Джескил. Она оказала ему очень большую услугу, взяв на эту жалкую работу несколько лет назад. И он отплатит ей незаконным прослушиванием телефонных разговоров и несанкционированной установкой камеры слежения, затем удалит оборудование и, используя полученную информацию, подтолкнет убийцу к поспешным действиям. Никто, за исключением Ларри Диллиса, не будет знать об этом. Даже Монтойя. Бенц решил, что если уж идти на дно, то одному.

Может быть, «жучок» ничего не даст.

А может, и наоборот. Направляясь к двери, чтобы поискать Оливию, Бенц сказал себе, что прослушивание будет производиться не ради того, чтобы узнать, каковы отношения между ней и Джеймсом. Это вообще, черт возьми, его не касается. Ему лишь нужно схватить убийцу.

Господи, вот бы покурить сейчас.

Он вышел из церкви. На улице было темно, там царил просто сумасшедший дом. Полицейские машины, представители прессы, зеваки, репортеры с микрофонами. Оливии не было видно. На него тут же обрушился шквал вопросов.

– Детектив Бенц, вы можете дать нам больше информации об этом убийстве?

– Департамент потом сделает заявление.

– Эту жертву убил тот же самый убийца?

– Не знаю.

– А жертва – еще одна студентка?

– Без комментариев.

– Это убийство произошло в церкви. Могло ли это быть делом рук Религиозного Убийцы?

Бенц остановился и посмотрел на группу нетерпеливых репортеров и операторов с камерами. Любому из них было ненамного больше тридцати, все они надеялись на сенсации, их интересовали факты, а не жертва.

– Как я уже сказал, департамент сделает заявление, – ответил он, прибегая к той же самой старой литании. – А пока я не могу дать никаких комментариев. Спасибо. – Затем он большими шагами направился к своему джипу и нашел в кармане жвачку. Заметил Оливию.

Устроившись на пассажирском сиденье, она наблюдала за ним через ветровое стекло. Вид у нее был совершенно измученный. Он не винил ее за это. Открыв дверцу, он сел за руль и вставил ключ в зажигание.

– Простите, что все так затянулось. Я думал, офицер Кларк сопроводит вас домой.

– Она и хотела так сделать, но я отказалась. – Ее золотистые глаза сверкнули в темноте. – Почему вы, черт возьми, не сказали, что отец Джеймс ваш брат? – спросила она и, прежде чем он успел ответить, добавила: – И избавьте меня от неуклюжих отговорок вроде того, что об этом просто не заходила речь, хорошо? Я вам рассказала о нем все, когда отдавала список с именами младенцев, которых крестили тридцать лет назад.

– Я не думал, что это важно, – произнес он, включая зажигание. Заработал двигатель.

– Не важно? – повторила она, фыркая. – О, бросьте, Бенц. Он ведь ваш брат, не так ли?

– Единокровный брат. – Он повернулся на своем сиденье, сдал немного назад и стал выезжать. Двигаясь мимо беспорядочно припаркованных машин, джип подпрыгивал на колдобинах и выбоинах.

– О. Единокровный брат. Поэтому вы решили не упоминать, что вы родственники?

Его измотанные нервы не выдержали.

– Наверное, мы в расчете. Вы же посчитали, что мне не нужно знать, что вы с ним спите.

Она напряглась, что-то пробормотала, затем ткнула Бенца пальцем в плечо.

– Это не ваше дело, Бенц. Вы совершенно ясно дали понять, что между нами ничего не может быть. Значит, подобные вещи никак не должны вас касаться.

– Даже то, что вы спите со священником, главным подозреваемым в деле?

– Что? – возмущенно спросила она.