– Просто любопытно, – ответила она, и это уж точно не было ложью. Несмотря на то, что ей очень хотелось довериться этому служителю бога, она знала, что, поведав ему ужасную правду, она его оттолкнет. А сейчас ей просто нужен был друг в церкви. Такой, с которым она сможет поговорить. – Спасибо, что уделили мне время. – Она протянула руку.

Он пожал ее своими холодными пальцами.

– Когда у вас появятся вопросы, приходите снова в любое время, Оливия. И... возможно, вы иногда захотите посещать мессу. Говорить со мной – хорошо, но, может, вам понадобится пообщаться с господом напрямую.

– Я могу сделать это дома, верно?

– Конечно, но дом божий – особое место. – Он улыбнулся, и она почувствовала себя лучше. – Вот. – Он вытащил из кармана бумажник и достал из него визитную карточку. – Можете приходить ко мне, звонить мне в любое время, и дверь церкви Святого Луки всегда открыта. – Он вложил визитку в ее протянутую руку. – Буду вас ждать.

Не слишком-то надейся, – подумала она, переворачивая карточку.

– Не говорите мне... будто не знали, что священники носят с собой визитки. Или что они пользуются электронной почтой, хорошо? Что ж, не все это делают. Я считаю, что это многое упрощает. А делать визитки на компьютере элементарно.

Она засмеялась, чувствуя облегчение, затем убрала карточку в сумочку.

– Спасибо.

– Не нужно меня благодарить. Тут действует более высокая сила. – Отец Джеймс придержал для нее дверь и принялся смотреть, как она идет к своему красному пикапу. Интересная женщина. Обеспокоенная. Красивая. И она солгала ему. Что ж, если и не солгала, то, по крайней мере, уклонилась от прямого ответа: он видел это в ее глазах. Ему было интересно почему, но он старался не осуждать ее. Никогда. Ибо ни один человек не должен судить другого.

Он понял давным-давно, что осуждение должно быть оставлено богу.

А не знал ли он сам, что значит грешить?

Каково это – чувствовать силу зла?

Сколь тяжело не преступать законы божьи?

Ему придется быть осторожным, подумал он, вспоминая, как легко грех постучал к нему в дверь и как быстро и охотно он ее открыл. Он пообещал господу и самому себе, что никогда больше ее не отопрет.

Он надеялся, что не солгал.

Из затеи с Интернетом ничего не вышло. Оливия выключила свой лэптоп и потерла шею. Сидя на старом бабушкином диване в гостиной, она взяла успевшую остыть чашку с чаем и нахмурилась. А что она, собственно, ожидала? Что все священники в штате Луизиана разместят свои биографии с фотографиями на каком-нибудь сайте типа «Все священники юга»? И даже если бы она нашла фотографии с информацией в Сети, что бы из этого вышло? Она в любом случае не смогла бы узнать этого парня в толпе. Да и вообще он, может, даже и не был священником. Вдруг он просто надевал стихарь, который обычно приберегал для Масленицы. Тот, которому он позволял сгорать в огне. В этом было больше смысла.

«Прекрати», – сказала она себе, направилась на кухню и поставила чашку в раковину. День уже клонился к вечеру, солнце быстро садилось, и над рекой постепенно темнело. Дождь почти прекратился, но по небу по-прежнему плыли тучи, отчего день казался безотрадным и унылым. Хайри С калачиком свернулся на тряпичном коврике возле задней двери. Он поднял взгляд, забил хвостом по полу, затем широко зевнул и снова положил подбородок на лапы. Чиа негромко свистнула, затем попила воды из своей мисочки.

Оливия взглянула на стул с плетеной спинкой, на котором лишь несколько часов назад сидел Рик Бенц. Здоровяк с лицом человека, уставшего от жизни, до тех пор, пока он не улыбался, и тогда он превращался в красивого, решительного мужчину с умными глазами и острым чувством юмора.