— А вопрос с лагерем — тоже на тебе? Что ты будешь показывать?

— Директора, — улыбнулся Голопанов. — Я покажу им живого настоящего директора. А ехать в лес они и сами не захотят. Ты телевизор смотришь? Все выпуски новостей сообщают о лесных пожарах. В лес никого не пускают. Особенно иностранцев. Так что лагерь мы им покажем где-то в октябре. Когда дым развеется. Ну, довольна?

Он обвел взглядом стены.

— А где картинки? Тут, между прочим, подлинники висели. Антиквариат.

— Спрятала я твой антиквариат.

— Можешь повесить обратно. Отбой. Я так думаю, что больше сюда никто не сунется. Полковник Федулов порешает все вопросы. Ты уже догадалась, кто он такой? Это наша крыша, девочка. Полиция нравов для него — детский сад. Но это хорошо, что мы обошлись без него. Пусть считает, что он нам остался должен. Как тебе тут обстановочка? Ванна у монахов роскошная, видела? На четыре персоны.

— Ты уверен, что Стрельник согласится на наше предложение?

— Если это будет твое предложение — согласится. Ты ему только улыбнись, и он — твой. Он же бабник отпетый, кобелина еще тот. Ни одной юбки не пропустит. Думаешь, он с моими девками чем занимался? Изучал правила дорожного движения? Загонял до полусмерти обеих, до утра глаз не дал сомкнуть.

— Да? — Алина усмехнулась. — Вот пусть твои девки и делают ему такое предложение.

— Ты что, ревнуешь? — изумился Голопанов. — Девочка, да ты просто зациклилась на работе. Надо срочно расслабиться. Впереди три дня дурдома. Надо быть в форме, а ты на взводе. Так и сорваться недолго. Вот что, сейчас принимаешь ванну со всякими травами, потом я работаю с твоим позвоночником, а потом везу тебя домой. Выспишься, приведешь себя в порядок, и часа в два я за тобой заеду.

Он встал и направился в ванную.

Алина тоже встала и решительно схватилась за свой портфель.

— Ванну я и дома могу принять. Поехали скорее из этого притона.

— А как же позвоночник? — Голопанов, потирая ладони, встал перед ней. — Девочка, у нас больше не будет такого шанса.

— Ты о чем?

— Ты понимаешь, о чем, — понизив голос, проворковал Артем. — Не притворяйся. Я же тебе нравлюсь. И ты мне нравишься. Ты одна, и я один. Это же так естественно, что мы тянемся друг к другу. Зачем притворяться? Мы с тобой хотим одного и того же. Так пусть это случится здесь и сейчас, потому что завтра будет поздно.

Он обнял ее за талию и осторожно притянул к себе. Но Алина выставила перед собой портфель и откинула голову назад, уклоняясь от его поцелуя, и сказала:

— Только не здесь. И только не сейчас.

«И только не с таким, как ты», — мысленно добавила она.

Он поморщился, как от зубной боли.

— Что ты со мной делаешь. Я голову теряю. Ни о чем думать не могу, только о тебе. Как ты пахнешь. Какая у тебя кожа. Как ты двигаешься, как говоришь — я все время представляю, какая ты без одежды, как ты ведешь себя в постели. Я с ума схожу. Это мешает работать.

— Ах, так это производственная необходимость, — протянула Алина, вырываясь из его рук. — Артем, не обижайся.

— Я тебе ни капельки не нравлюсь?

— Дело не в этом. У меня голова забита совсем другим, понимаешь? Чтобы расслабиться, нужно настроение. Пока работа не сделана, я настроена только на работу. Извини.

— Нет тебе прощения, — буркнул он, одергивая рубашку. — Ладно, поехали работать.

Через запасной выход они вышли на улицу, и Алина увидела рядом с громоздкой «Тойотой» приплюснутый желтый силуэт боевого «Вольво».