А распутывать это, разумеется, мне.

– Понятно. Что мы можем сделать, чтобы их вызволить?

– Что??? – Ошеломленный сен‑образ и недоверчиво приподнятые уши – такова реакция всех присутствующих. За исключением Зимнего, разумеется.

Вполне законная реакция. Эль‑ин никогда не признавали стадной логики. Если кто‑то достигший совершеннолетия и признанный дееспособным сам влип в неприятную историю, он сам же из нее и должен себя вытащить. Может быть, с помощью родственников, друзей или подчиненных, ежели таковые имеются (что бывает отнюдь не всегда). Не смог – что ж, закон биологического отбора в чистом виде. А втягивать всю остальную расу в личные заморочки какого‑нибудь придурка – увольте. Учитывая количество придурков на душу населения, эль‑ин, вздумай они объявлять войну всякий раз, когда кто‑нибудь вдруг не сходился во мнении с представителем другого народа, давным‑давно бы вымерли.

После “усыновления” всей нашей расы аррами ситуация радикально переменилась. Я достаточно ясно дала понять, что не потерплю ни от кого самодурства или самовольства, которые могут быть неверно истолкованы окружающими. Но следует ли из этого, что кто‑то в случае неприятностей может рассчитывать на “правительственную” помощь?

Увы, следует.

Я подняла веки и спокойно оглядела повернувшихся ко мне явно сбитых с толку подданных.

– Люди живут не по нашим законам, а вот мы как раз пытаемся подстроиться под них. Если оставить сейчас девочек постигать свои уроки трудным путем, кое‑кто может решить, что мы слабы. Последствия объяснять, я надеюсь, никому не нужно?

Мужчины благовоспитанно молчали. Если у кого‑то и были возражения, я о них вряд ли когда‑нибудь услышу. Хранительница решает. Воины повинуются.

Кесрит, однако, подобной покорностью не страдала. Издержки матриархата.

– Это глупо. Если так ставить вопрос, то мы вполне можем просто щелкнуть по носу сих работничков ножа и топора. И это вовсе не означает, что следует бежать на помощь неким излишне самоуверенным вьюницам, без того уже излишне избалованным. Сами выкрутятся. Или можно поставить в известность их семьи, и тогда пусть уже пираты пеняют на себя!

– Мастер, вы были б несомненно правы, если бы не одно обстоятельство. – Опять влез Зимний. Вот и говори теперь о матриархате! – Эти… люди… не придумали ничего лучше, чем похитить женщин. Демографическая ситуация на Эль‑онн сейчас не слишком тяжелая, но соотношение полов один к десяти в пользу мужчин все равно не внушает особой радости. Мы не можем себе позволить терять наших детей. Особенно девочек.

И – сен‑образом.

Необходимо дать это понять раз и навсегда. Смертные считают нас жестокими – что ж, пора показать им новые и неожиданные оттенки в значении этого слова! Чтобы никому никогда, даже в кошмарном сне, больше не могло присниться прикоснуться к эль‑леди!

Серебристые снежинки в его глазах превратились в свирепый искрящийся водоворот, камень имплантанта между бровей отливал яркой, лавандовой голубизной. Температура в комнате катастрофически падала. Я чуть пошевелила окоченевшими пальцами, попыталась сморгнуть иней с ресниц. “Зимний”, чтоб его. Понятно, почему время года назвали в его честь! Неужели так сложно ну хоть немного контролировать свою недюжинную силушку?

Самое забавное: его слушали. И я, полновластная правительница всех эль‑ин, и Кесрит, высокопоставленный Мастер одного из самых жутковатых кланов. Я – всего‑то лишь Хранительница Эль‑онн, мало ли таких было в истории, а он… Он – Зимний. И этим все сказано.

С бесконечным (ну ладно, с показным) терпением я опустила уши.

– Вам, Мастер Оружия, всегда хочется показать людям новые значения слова “жестокость”. Подобная предсказуемость несколько обесценивает ваше мнение в подобных вопросах.