Я остановилась. Тряхнула ушами. Неуверенно открыла глаза.

Кесрит прислонилась к стене, зябко обняв себя руками и крыльями и выплевывая ругательства сквозь зубы.

– Хранительница, в следующий раз, когда вы задумаете втянуть меня в танец вене, не могли бы вы предупредить об этом заранее?! – Ее сен‑образ шипел ядом и сыпал искрами.

Меня все еще немного шатало. В таком состоянии на меня обычно нападало этакое извращенное чувство юмора, усиленное желанием разжевать и выплюнуть что‑нибудь рычащее и брыкающееся, чему не повезло попасться под руку.

– Разумеется, Мастер Кесрит. Сразу же, как только приму подобное решение.

– И сколько времени у вас обычно проходит между принятием решения и его осуществлением?

– В среднем? Что‑то около половины секунды. Но я вас обязательно предупрежу! – Теперь уже мой сен‑образ истекал ядовитым сарказмом.

Я сама поразилась звякнувшей в голосе злости. Вдох. Выдох. Взять себя в руки.

– Неужели это было так плохо, эль? – Я специально использовала обращение, которое должно было напомнить ей, кто она и что она.

– Да!!! Нет. Нет. Я просто вот уже почти двести лет не была в танце. Я… Во имя Бездны, Тея, это же как маленькая смерть, как окончательная потеря себя! Как ты можешь жить с этим?

Как?

– Как ты можешь жить без этого? Как могут девочки, бывшие когда‑то вене, становиться потом постоянными? – Я действительно никогда не могла этого понять. Отказаться от изменения? Зачем? Ради формирования личности? На мой взгляд, нечестная сделка.

Мы замолкли, разделенные стеной полного и бесконечного, как сама Ауте, непонимания. Люди так не могут. Люди – они все принадлежат к одному биологическому виду. Эль‑ин друг от друга дальше, чем амеба от слона. Гораздо дальше.

Ладно.

Повернулась к остальным. Северд‑ин все так же спокойны и так же собранны. Вечно цельные, вечно совершенные. Иногда, глядя на них, мне хотелось выть от зависти. Чаще – рычать от раздражения.

Девочки возбужденно переговаривались между собой, Перебрасываясь быстрыми сен‑образами. Нет, не девочки – женщины. Даже мысленно нельзя принижать их, тем более что большинство как минимум вдвое старше меня.

Темнокожая, которая так эмоционально отреагировала на мое появление, сидела на полу и со спокойным любопытством посверкивала глазами. Ни грамма раскаяния, ни даже намека на извинение. Иногда я не могу не задумываться, есть ли на этом свете более страшная судьба, нежели править эль‑ин? Нет. Забудьте, что я спросила.

– Ты что, настоящая Хранительница?

– А что, есть еще и поддельная?

– Классный был танец. Настоящее изменение? Тяжелый случай. Ирония тут не поможет.

– Вроде того.

Тут вмешалось индиговое чудо, от общества которой так скоренько постаралась избавиться Злюка. Надо признать, я ее вполне понимала. Леди (даже мысленно я не могла называть спасенную иначе) действительно производила впечатление.

– Регент тор Дериул‑Шеррн, я протестую против ваших действий. Вся эта чушь со спасением, разумеется, очень мила, но кто дал вам право вмешиваться в наши личные дела? Вы все испортили!

Ну вот, а я все думала, когда же кто‑нибудь поднимет этот вопрос.

– Что именно испортила?

– Мое изучение этих существ! Племя диких корсаров – где еще удастся найти нечто подобное?

Н‑да. Ведь действительно испортила ей серьезный проект. Пожалуй, можно было бы даже почувствовать себя виноватой. Если бы не синяки и кровоподтеки, украшавшие шоколадную кожу ее соседки по заключению.

Последнюю мою мысль “леди” явно уловила. Повернулась к четырем остальным, присмотрелась к ним повнимательнее, сердито опустила уши. Похоже, она действительно не подозревала, что не является единственной похищенной.