— Твоя правда. А знаешь, что? — И слишком взволнованная, чтобы ждать, тут же выпустила его руку, загородила дорогу и ответила сама: — У людей есть шутка.

— Да? — Он убрал пряди волос ей за ухо. — Что там? — Краем глаза он заметил странное движение и нахмурился. Мусорный бак только что сам по себе передвинулся? Конечно, нет. Просто он стал параноиком, у которого опасность на каждом углу.

— У одного парня… — Виктория тоже нахмурилась и проследила за его взглядом. — Что там?

«Эйден. Эйден, уходите сейчас же.»

А через секунду неожиданно, как из ниоткуда, появился Такер, прямо перед Эйденом, по его лицу текли слезы.

— Что…

Толпа и машины исчезли, Виктория тоже, и Эйден остался на пустынной улице. Улице, которую он видел в видениях бесчисленное множество раз. Та, которую боялся найти и от которой надеялся сбежать.

Эйден отошел назад, встав в стойку для борьбы. Такер за ним.

— Прости, мне очень-очень жаль, — сказал Такер. — Он сказал, ты будешь здесь. Почему вы оказались здесь?

Не успел он договорить, а Эйден перейти в наступление, как знакомая острая боль, которой он боялся, ждал и ненавидел, пронзила его ребра, мышцы… сердце. С каждым сокращением сердца рана становилась все глубже и шире.

Сердцебиение, которое поддерживало его жизнь, сейчас убивало.

Такер, тяжело и громко топая, сбежал.

Острая, как нож, боль взорвалась. Эйден посмотрел вниз и увидел окрашенную в темно-красный цвет рукоятку. Он задохнулся кровью и услышал, как Виктория прокричала его имя. Где она? Он не видел ее. Он был один и умирал в полном одиночестве.

Ни одного дня. У него не было и одного дня. Даже у Бога был день отдыха. Странные мысли, подумалось ему.

— Стоит… того, — проговорил он, надеясь, что Виктория услышит его, где бы она ни была. Она стоила всего. Он не променял бы и минуты рядом с ней.

Пустынная улица замерцала и исчезла, и перед ним снова предстала оживленная улица.

«Ох, Эйден», — посетовал Элайджа.

Калеб и Джулиан закричали, не в силах поверить в то, что происходило.

Значит, не в одиночестве. У него были души. В этом был смысл. Они вместе начали эту жизнь, и вместе закончат. О, Боже. Конец. Это был конец. Слово эхом звучало в его голове, и он вдруг понял, что не готов. Вскоре боль отняла силы… он падал… черная пелена накрыла его жгучим потоком…

И он перестал сознавать что-либо.

Должно быть, кто-то ударил его током в голову, потому что тело Эйдена неожиданно содрогнулось, и он ощутил сильную боль. Очень сильную. Черная пелена быстро вернулась, трижды Слава Богу, но удар током прогнал ее. Это повторялось снова и снова.

— … спасите его, — кого-то умоляла Виктория. — Вы должны спасти его.

— Он был слишком тяжело ранен, — произнес незнакомый голос, — и ты дала ему всю кровь, которой могла пожертвовать. Еще чуть-чуть — и вы оба умрете.

— Он не умрет, — хрипло крикнула она. — Мы не позволим ему умереть. Он наш король!

Он попытался сказать ей, что он здесь, но не смог пошевелить губами. Души все еще с ним, понял он, потому что услышал, как они плачут и тоже не могут связать и слова.

Это был он? Конец?

Конец. Знакомое слово.

— Постарайся обратить его, — надавила Виктория. — Высуши его полностью и наполни остатками моей крови.

Утомленный печальный вздох.

— Раньше мы уже пытались, принцесса. Ты это знаешь. Со времен Влада не было ни одного успешного обращения.

— Меня не волнует.