– Глядя на современных демократов, проникаешься уважением к тиранам, – произнёс генерал Потапов, не отрываясь от бинокля. – Надеюсь, вас не затруднит пояснить источник столь глубоких познаний организации уличных беспорядков. Согласитесь, этот вопрос вполне уместен.

– Во Франции, – начал было Распутин и осёкся, но отступать было некуда, – мне пришлось очень тесно общаться с мастерами этого дела «жёлтыми жилетами» и пару раз участвовать в их мероприятиях.

Разведчик на удивление спокойно отнёсся к информации о путешествиях простого сибирского мужика за границу, его интересовало другое.

– Это анархисты или социалисты? Никогда не слышал такое название.

– Они просто не любят правительство.

– Кто из перечисленных зачинщиков вам кажется наиболее опасным? – Потапов вернулся к предмету разговора.

– Те, кого я еще не назвал. «Невидимые стрелки», специалисты по отстрелу «жертвенных козлов и баранов», почти по Библейски – сакральных жертв, чтобы «навесить» на власть их кровь, создать ореол мучеников и подготовить всю остальную толпу к неминуемой кровавой развязке. Просто так, ни с того ни с сего, первыми начинать стрельбу не готовы даже подготовленные «быки». Невидимые стрелки помогают собравшимся переступить порог ада, поднять народ на смертную схватку против угнетателей. Они – провокаторы реальной бойни. После окончания работы стрелков на первый план опять выходят «красноголовые» с гневными речами о преступности власти, фиксируют внимание на жертвах, завершают короткую речь криком «Убийцы!», разгоняют гнев толпы до состояния раскаленного металла. За ними выступают быки, нанося удар с криками «Месть!» И понеслась… В смысле – весенний, бурный поток понёсся в половодье…

– Никогда еще не слышал, чтобы революцию описывали столь механистически, – передернул плечами Потапов. – Вы говорите о страшных вещах столь цинично, словно о покраске забора или плетении лаптей. В вашем рассказе даже библейская сакральная жертва преподнесена, как нечто обыденное, вроде пирога к чаю.

– А как надо? Восторженно и романтично? Зловеще и загадочно? – усмехнулся Распутин. – Обычно этим грешат сами революционеры, не замечая противоречия между декларированием марксизма, как сугубо материалистического учения, и сказочной идеалистической формой его описания. Революция – серьёзное военно политическое и административно хозяйственное мероприятие с детальным планированием, подробными инструкциями, заготовленными тезисами, проверенными лозунгами, с боевым слаживанием, разведкой, распределением обязанностей и ответственности между исполнителями. Даже число убитых замышляется организаторами в строго определенном количестве, ни больше, ни меньше, чтобы ничего не подозревающая толпа не разбежалась в ужасе, и её ненависть достигла апогея в нужное время в нужном месте. Только тогда есть шанс на успех, особенно у такой немногочисленной группы, задействованной в Петрограде, имеющей в своих рядах от силы три сотни активных бойцов. Но за счет великолепной подготовки, дисциплины, организации и связи она стоит всего столичного жандармско полицейского корпуса и, возможно, превосходит его. Порядок бьёт класс.

– Это выражение тоже из Франции? – спросил Потапов, снова заглядывая в бинокль.