– Рузский: Да что у вас там происходит, чёрт возьми?

– Родзянко: Человеческие страсти настолько воспламенились, что обуздать их едва ли возможно. В Петросовете всё пошло совсем не так, как планировали наши английские друзья. Совершенно неожиданно там взяли верх горлопаны большевики во главе с бандитом Сталиным. Он упёк в Петропавловскую крепость весь кабинет министров и всех членов Временного комитета, присутствовавших на заседании. Очень опасаюсь, что меня ждет та же судьба. Агитация ведётся против всех, кто умерен и сдержан в своих требованиях.

– Рузский: Моя информация о происходящем в Петрограде несколько отличается от того, что вы изволили изложить. Но не суть. Чем могу помочь?

– Родзянко: Считаю необходимым сообщить вам: того, что вы достигли в переговорах с его величеством, недостаточно, и династический вопрос требует немедленного решения.

– Рузский: Изъясняйтесь короче и яснее, чёрт бы вас побрал!

– Родзянко: Ненависть к династии достигла крайних пределов, но все, с кем я говорил, когда выходил на улицу пообщаться с людьми и солдатами, полны решимости довести войну до победного конца и не отдаваться на милость немцев.

– Рузский: Михаил Владимирович! Как же с вами сложно! Не путайте божий дар с яичницей! Вопрос продолжения войны – одно, восстановление спокойствия в стране – другое. В настоящее время меня волнуют подробности предлагаемого решения династического вопроса.

Наступила тяжёлая пауза. Телеграфный аппарат прекратил свою пулемётную дробь. Колесо вхолостую мололо разогретый воздух. Генерал Рузский, кусая губы, нервно мерил шагами помещение телеграфной станции, косясь на бумажную ленту. Понимал, что сейчас решается судьба всей империи, и он находится в эпицентре событий. Можно возвыситься, но велик шанс сгореть, как спичка, в огне революции.

Наконец, чудо инженерной мысли ожило.

– Родзянко: Николай Владимирович, вы – наш наконечник копья, авангард демократии и прогресса! На вас возлагается миссия, достойная пера Монтескье и Макиавелли. Надеюсь, мне не надо объяснять, сколько широко раскрытых глаз смотрит на вас с надеждой?

– Рузский: Михаил Владимирович! Если бы вы стояли сейчас рядом со мной, я бы вас пристрелил за пустопорожнее многословие. Что я должен сделать?

– Родзянко: Вы должны склонить его величество к отречению.

– Рузский: Это лично ваша инициатива?

– Родзянко: Вы как будто с Луны свалились. Все салоны Петербурга обсуждают такую возможность два последних года. Не делайте вид, что не знаете, будто этот исход считается лучшим выходом из создавшегося положения.

– Рузский: Но что скажут наши союзники?

– Родзянко: Они сами настаивают на этом. К вам в штаб под видом американского журналиста выехал их представитель с особыми секретными полномочиями и с согласованным текстом отречения. В качестве верительной грамоты он подарит вам книгу с автографом североамериканского президента Вудро Вильсона.

– Рузский: Он поможет мне в переговорах с его величеством?

– Родзянко: Он поможет вам быстро и незаметно скрыться, если наша миссия провалится, и придётся спасаться бегством.

– Рузский: Всё так шатко и неопределённо?

– Родзянко: Наоборот. Все командующие фронтами поддержат ваше предложение. «Старик» уже провёл необходимые переговоры. Эвакуация – обычная мера предосторожности. Мы должны заботиться о таких патриотах России, как вы!

– Рузский: Спаси и сохрани! Отбой связи.

– Родзянко: Удачи, Михаил Владимирович!

* * *

На следующее утро, твёрдо чеканя шаг, генерал Рузский направлялся к Николаю II, имея на руках ответы на телеграмму Алексеева всех трёх генерал адъютантов – великого князя Николая Николаевича, Брусилова и Эверта.