– Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней…

– Насколько я помню, речь шла о «противоположности между городом и деревней», – поправил гость.

– В издании 1848 года – да, – блеснул эрудицией Зубатов, – но в издании 1872 года и в последующих немецких изданиях слово «противоположности» было заменено словом «различия», а в английском издании 1888 г. вместо слов «содействие постепенному устранению различия между городом и деревней» напечатано: «постепенное устранение различия между городом и деревней путем более равномерного распределения населения по всей стране».

– Впечатлён вашей начитанностью и аккуратностью в обращении с первоисточниками, – удовлетворенно кивнул гость. – Революция в землепользовании для России – единственный шанс вырвать отечественную деревню из тисков голода и нужды. Речь идёт ни много, ни мало о грандиозном плане преобразования природы.  Но и последний пункт Манифеста – общественное и бесплатное воспитание всех детей, устранение фабричного труда детей в современной его форме – не менее важно и также будет задачей Чрезвычайной Комиссии.

– Широко замахнулись, товарищ…

– Сталин.

– А а а а, так это вы произвели фурор в Таврическом дворце! Наслышан наслышан. Ваши амбиции преобразователя природы наткнутся на бешеное сопротивление всех слоёв общества. Мне страшно представить, сколь огромную диктаторскую энергию потребуется противопоставить отечественной косности и лени, чтобы реализовать хотя бы десятую часть задуманного. Поднять на дыбы наше сонное царство… Красиво, дерзко, но увы – мало реалистично.

– Предложите стреляться заодно с вами, чтобы не мучиться? – улыбка Сталина была похожа на оскал. – Да, Россия слаба и разобщена, поражена коррупцией, обложена кредитами, фактически – колония Запада… Кому то всё равно придётся чистить эти авгиевы конюшни. Но если очень страшно, всегда можно спрятаться за спасительный суицид…

– Вы считаете, что я праздную труса? – вскинулся Зубатов.

– Считаю, Сергей Васильевич, что стрелять себе в голову солдат имеет право только во исполнение приказа. Во всех остальных случаях – это один из способов дезертирства. К сожалению, я вынужден вас оставить – опаздываю на очень важную встречу. А вы подумайте над моими словами и предложениями. Быть может, тогда пригодится не только первый, но и остальные шесть патронов вашего револьвера.

* * *

Из специального вагона на очищенный от снега, вымощенный старинным камнем московский перрон выскочил худощавый, сухопарый брюнет невысокого роста с резкими чертами лица. Копна чёрной, вьющейся шевелюры, высокий лоб, усталое холёное лицо… Молодой человек был щегольски одет. Распахнутое чёрное кашемировое пальто иностранного покроя, небрежно наброшенное на плечи – что для молодого организма лёгкая прохлада? Без головного убора. Наглухо застегнутая белая рубашка с высоким, кокетливым воротником. Чёрные брюки и лакированные туфли. Пенсне… Шагал размашисто, по хозяйски, лениво оглядывая сонную Первопрестольную.

На выходе из вагона ему услужливо пытался подать руку какой то важный железнодорожный чин, грузный и статный. Но молодой человек не обратил на него внимания, даже не отмахнулся. Так, не заметил – и всё. Он давно не подавал руки не представленным, не интересным людям, тем более – фигурам малозначащим.

Скромный, тихий мальчик примерного поведения, революционную деятельность Яша Свердлов начал 15 лет назад на Урале, где у него не было ни родственников, ни знакомых, зато существовали интересы международной англосаксонской группировки Лесли Уркварта и Герберта Гувера – производство рафинированной меди на Кыштымских заводах, добыча и разработка полиметаллических руд в Таналыко Баймакском горном округе, Баймакские золотые прииски.