Дух захватывало и голова кружилась при одной мысли об открывающихся перспективах. Оставалось согласовать отдельные мелочи и получить задаток от посланца зарубежного бюро ЦК, сидевшего полчаса напротив товарища Куусинена. Гость пил чай, неторопливо читая отчёт финских революционеров о проделанной работе и детальных планах на будущее. Что то настораживало Отто в этом немолодом, знающем себе цену человеке. От него исходила неуловимая, непонятная угроза. При взгляде на визитёра у Куусинена создалось впечатление, что он смотрит в дремучий лес, в чащу, видит там хищные глаза, но не может определить породу зверя и степень его опасности. Но кого ещё могло прислать зарубежное бюро в такой ответственный момент, когда революция выходит на финишную прямую?! Не мальчишку студента! Вот такие, умудрённые опытом революционеры и должны брать на себя ответственность, сметая с политической карты ни на что не годное славянское государство. Конспирация соблюдена скрупулёзно. Пароли названы. Деньги в саквояже – настоящие, а их количество исключает провокацию охранки – откуда у полиции такие фонды на оперативную работу? И всё же…

– Простите, товарищ…

– Штирлиц.

– Товарищ Штирлиц, а вам на словах что то просили мне передать?

– Конечно! – посланец оторвался от отчета, аккуратно сложил его вчетверо, спрятал во внутренний карман, но почему то задержал там руку, – меня просили высказать вам глубочайшее признание и искреннее восхищение работоспособностью, изобретательностью… А ещё просили передать по секрету…

Гость понизил голос до шёпота, и Куусинен наклонился к его губам, чтобы расслышать, что тот говорит, как вдруг подбородок и гортань пронзила тяжёлая, острая боль. Он не успел ни крикнуть, ни что либо сделать. Мозг разорвался, пронзённый адским огнем, поглотившим всё существо революционера. Крепко держа за плоскую, перевитую жгутом ручку шила, на котором, как бабочка на игле энтомолога, билось в агонии тело финского революционера, Распутин наклонился к его уху и прошептал:

– Товарищи просили передать, что разваливать СССР им придётся без твоего участия…

* * *

Историческая справка:

Финны всегда были и остаются оголтелыми националистами. Геноцид русских в 1918 году, названный «Выборгским Нанкином», имел продолжение сто лет спустя, когда в 2018 году Финляндия выпустила памятную медаль о событиях 100 летней давности, прославляющую этнические чистки и «окончательное решение русского вопроса».

Глава 13

На задворках Российской империи

Поезда дореволюционной России похожи на радугу. Вагоны первого класса синие, второго – жёлтые, третьего – зелёные. Билеты благородно небесного, намекающего на голубизну крови его пассажиров, в два раза дороже яично соломенных и в шесть раз – вегетарианско салатовых. За время войны цены постоянно ползли вверх, и к 1917 году поездку за максимальную стоимость уже мало кто мог себе позволить. Фешенебельные вагоны ходили полупустыми, билет продавался без места. Пассажир просто подходил с ним к нужному вагону, а проводник сам рассаживал дорогих гостей, определяя на свой вкус и с учётом важности пассажира, где кому ехать. Чем выше статус, тем полнее и охотнее исполнялись пожелания.

Третьим классом ездила не только беднота. Встречались пассажиры, не желающие переплачивать, любящие общение, не стесненное светскими условностями. В третьеклассных вагонах атмосфера складывалась традиционно веселая и душевная. Не удивительно, что герои «Идиота» князь Мышкин и купец Рогожин познакомились именно там, а болтливый чиновник им еще и все сплетни рассказал. Но все же, низший класс накладывал определенный отпечаток убогости, считался в высшем обществе «не комильфо», поэтому товарищ Раскольникова Разумихин из «Преступления и наказания» был искренне возмущен, что скупердяй и не состоявшийся жених Дуни Лужин отправил свою невесту и потенциальную тещу путешествовать именно третьим классом.