Озадаченный Георг III произнес:

— Довольно странная история. Я напишу своему послу в Версале, чтобы Людовик XV просветил его по этому вопросу.

Кокрель растерялся… Он побежал к королеве и рассказал ей что получилось из его попытки спасти ее честь.

Софи-Шарлотта разрыдалась.

— Надо предупредить короля Франции.

— Я займусь этим, — пообещал церемониймейстер Мы составим послание, которое я тайно передам герцогу дЭгийону.

На следующий день во Францию отправились два письма: одно — от Георга III, с воспросом, другое — от Кокреля, с мольбами и готовым ответом. Вернемся к «Мемуарам» д'Эоиа (не забудем — все это происходило при жизни Людовика XV): «Получив оба послания от супруга и супруги, своих коронованных брата и сестры, Людовик XV оказался в довольно затруднительном положении. Любезность предписывала ему выполнить просьбу королевы, но совесть не позволяла лгать королю. Сам он не мог придумать выхода из этого положения и обратился за советом к м-м дю Барри». Та, естественно, высказалась в поддержку королевы Англии, — во-первых, «потому, что, по ее мнению, не следовало мешать любви», а во-вторых, потому, что лучше избежать скандала, в котором замешан француз. Так Людовик XV согласился участвовать в игре Софи-Шарлотты. Д'Эон продолжает: «Чтобы убедить короля Георга, Людовик XV отнесся к его письму по-братски внимательно — послал ему досье расследования, когда-то произведенного герцогом де Прасленом по поводу моего пола (а он имел честь заинтересовать этого министра). Он собрал письма, министерские и личные депеши, адресованные мне или написанные моей рукой во время женской карьеры в Санкт-Петербурге. К этому присовокупили несколько записок самой государыни своей личной чтице».

Как только Георг III получил ответ от Людовика XV, он сразу же сообщил его двору. Через несколько дней обо всем знал весь Лондон… Эти необычные обстоятельства вызвали к жизни любопытный феномен: «Состоять пари с одной и с другой стороны ставились зиачильные суммы — на д'Эоне играли на повышение и на снижение. Его рассматривали как ренту, репорт, — взятый наличными или в кредит Гайаржэ (биограф д'Эона, читатель его помнит) серьезно заключает: Пол кавалера сделался биржевой операцией».

* * *

Все эти слухи, лично затрагивавшие д'Эона, были ему, безусловно, неприятны. Кавалер возвращался во дворец и, не зная о выдумке Кокреля, утверждал, что он мужчина, и вызывал сомневающихся на дуэль. Вил подобную его реакцию, Георг III снова засомневался Он заподозрил какую-то махинацию и объявил о намерении разорвать отношения с обманувшим его королем Франции. «Таким образом, — пишет Гайардэ, — королю Франции и королеве Англии, чтобы не быть уличенными в обмане, следовало убедить кавалера д'Эона представиться женщиной. Решили обратиться непосредственно к нему. Волей его государя ему предписывалось перенести новое превращение. Церемониймейстеру Коокрелю поручили сложную и деликатную задачу — объяснить д'Эону, что ради чести королевы Англии и Людовика XV ему придется выдавать себя за женщину и носить отныне женское платье».

Письмо кавалера д'Эона герцогу д'Эгийону:

«Лондон, 18 августа 1771 года.

Месье герцог,

Раз этого требует спокойствие моей страны и спокойствие одной августейшей особы, я согласен выдавать себя за женщину и не приводить ни одному мужчине <Заметим, что д'Эон не говорит — «ни одной женщине».> доказательств обратного. Но я не могу согласиться носить одежду противоположного пола, как я делал это в молодости, подчиняясь приказу короля.