В течение следующих сорока восьми часов Фрей и Андра, как обычно, сидели рядом в ресторане и, конечно, встречались то в одном, то в другом месте. Но оба вели себя так, как будто никогда не было того вечера в каюте. Они болтали о пустяках, сплетничали с Беном Лейном и другими пассажирами, но, словно по взаимной договоренности, избегали смотреть в глаза друг другу.

Ничего личного в их разговорах не было.

Большую часть времени Фрей был занят. Андра избегала его и только однажды поблагодарила за прекрасный фильм, который он снял в заповеднике. Его показали вскоре после Лас-Пальмаса.

Он много думал о ней. Но ни разу после приема в своей каюте не оставался с ней наедине. Фрей не мог не заметить, что Андра относится к нему подчеркнуто холодно, и это заставило его понять, что дружба, возникшая между ними, оказалась недолгой. Если вообще когда-то была.

Фрей, конечно, не знал, что Андра прожила эти два дня и две ночи в состоянии внутренней бури. Даже огромным усилием воли она не могла заставить себя поверить, что действительно любит Тревора.

Теперь она знала, что любви нет. Было увлечение, которое закончилось помолвкой. Глупо думать, что замужество – разумный поступок.

Постоянные мысли о Фрее, о его случайных взглядах, прикосновениях стегали ее, как нагайкой, оставляя раны в душе; пугала сама возможность такой метаморфозы. Она влюбилась во Фрея – по-настоящему влюбилась. И эту правду в конце концов она была вынуждена признать. Андра старалась не думать, как она переживет встречу с Тревором в Кейптауне и свадьбу с ним.

За два дня до прибытия «Аутспен Квин» в Кейптаун капитан Стивене организовал прием с коктейлями для небольшой группы избранных гостей, подчеркивая таким образом различие между своей вечеринкой и той, что устраивал его первый помощник.

Андра пошла без всякой охоты. Отказаться она не могла. Настроение было совсем не праздничным. День выдался пасмурный, его сменил Мрачный вечер, на горизонте собирались облака, приближалась гроза. Море казалось хмурым и подозрительно спокойным.

На Андре было прелестное черное платье, сшитое французской портнихой.

Увидев ее в дверях каюты, Роулэнд почувствовал, как сильно забилось сердце.

«Господи! – подумал он. – Как она прекрасна!»

Никаких драгоценностей. Только в ушах при каждом повороте головы сверкают серьги с желтыми камнями и на руке обручальное кольцо. Сегодня кольцо особенно раздражало его, напоминая, что через сорок восемь часов она навсегда исчезнет из его жизни.

Капитан Стивене подошел к Андре и сказал ей что-то рассмешившее ее. И вдруг взгляд Андры встретился с глазами Фрея, и улыбка мгновенно погасла.

Фрей заметил, что она бледна, замкнута, и это встревожило его. Чувствует ли она что-нибудь по отношению к нему? Подчиняясь желанию быть рядом с ней, он подошел ближе.

– Не хотите ли шампанского? – спросил бородатый Стивене. – Я сейчас прикажу Тигру принести.

– Тигру? – удивилась она.

– Так мы называем моего стюарда.

– Какие очаровательные прозвища – ваш Тигр и Пинк капитана Роулэнда, засмеялась Андра.

Фрею этот смех показался неестественным. Когда внимание капитана отвлекли другие гости, Фрей взял у Тигра бокал и подал Андре.

– Поговорите со мной сегодня, – мягко улыбнулся он.

– Но я разговариваю с вами каждый вечер, не так ли?

– По-моему, вы этого даже не замечаете.

– Глупости!

– Мы почти в Кейптауне, – произнося эти слова, он готов был поклясться, что она понимает его.

– Я знаю.

– Вы, должно быть, рады? – с насмешкой сказал он. – Ваш нетерпеливый жених, конечно, считает часы до вашего приезда и скупает все цветы в городе.