Сомнений и страхов им, однако, избежать не удалось. Их становилось меньше. Никогда их не было слишком много, что-то всегда регулировало их численность. А теперь пещеры пустели, некоторые пришлось забросить, потому что жить там стало некому. Обитаемыми остались лишь полдюжины пещер, различия между Ловцами Рыб, Сборщиками Водорослей и иными стерлись. Рожденные дети женского пола становились драгоценностью, а к рожденным монстрам племя теперь относилось с еще большей гадливостью, ибо они занимали законное место полноценных детей.

Как-то раз две молодые, скажем так, девушки, поскольку они и были девушками, лежали на скале, подставляя тела волнам, лениво озирались и, наконец, заметили, как одно морское существо вводит трубку в другое, очень похожее морское существо. Сквозь трубку прыснуло густое туманное облачко, и девицы почувствовали нечто вроде снизошедшего на них озарения. Возможно, от самой Большой Рыбы. Они тут же отправились к Старым Ним и рассказали о том, что видели и что теперь полагали Истиной.

Старухи внимательно смотрели на рассказчиц глазами, которые за всю жизнь не отуманила ни одна мысль, однако узнавшими, что такое забота. И как молодые ни настаивали, что от монстров может быть какая-то польза, ничто не могло убедить в этом старух. Да и поняли ли они, о чем им толковали?

Как только родился следующий монстр, эти девушки отобрали его у матери и принялись исследовать безобразный отросток, который и делал это дитя монстром. Да, трубка, немного напоминающая ту, по которой гнало мутную жижу существо, обитавшее в морских глубинах. Они растерли трубку, трубка затвердела, однако никакими выделениями не порадовала. Ребенок завопил, дежурный орел смахнул девиц могучими крыльями, подхватил маленького монстра и был таков. Вопросы и сомнения, однако, остались.

Таким образом, жительницы Расщелины и обитатели речной долины не обижали друг друга невниманием. Мысли их постоянно обращались к соседям. Однако идея наведаться за гору никому из племени Расщелины в голову не приходила.

Жителей долины отпугивал от посещения прибрежных скал въевшийся в душу страх. Многие из них иногда поднимались к орлиным гнездам и наблюдали за утесами, за маленькими бледными пятнышками — обитательницы пещер лежали на берегу, погрузившись в воду до пупка, наслаждаясь игрой волн… Понаблюдав, молодые люди возвращались к себе в долину.

Некоторые доходили по берегу до самых скал. Еще немного — и они окажутся на территории Расщелины. Но на это «немного» у них не хватало духу. Они наблюдали издали, чем занимаются эти женщины. Но наблюдать-то особенно было не за чем. Все то же ленивое возлежание в волнах, все то же ленивое потягивание, ленивые зевки, ленивое почесывание роскошных грив волос и иногда непродолжительный заплыв.

Я позволил себе упомянуть длинные волосы — считайте это моей шалостью, базирующейся на более позднем наблюдении. Возможно, в древние времена у женщин не было никаких длинных волос, а отрастили они их позднее по какой-либо неведомой мне причине.

Историк

По наблюдениям молодых людей получалось, что эти ленивые расщелины ничем другим не занимаются, лишь валяются в воде, зевают да почесываются. Юношам надоедало глазеть без толку, они уходили, но голод пола тянул обратно, и сопротивляться ему становилось все труднее. И вот однажды они увидели молодую расщелину, бредущую по берегу в одиночестве. Девушка остановилась на берегу, закинула руки за голову, уставилась в морскую даль. То, что она отлучилась от стаи, может служить указанием на сдвиги в сознании новых поколений обитательниц пещер. Очевидно, в их головах уже возникали какие-то мысли.

На скалах устроились в тот день четыре монстра. Завидев добычу и не сознавая, что перед ними добыча, они поползли вниз, не планируя никаких дальнейших шагов. Ее близость и их голод общими усилиями легко подавили страх; молодые люди рванулись к добыче, схватили ее за руки и поволокли за собой.