— Нет уж, — ответил Ферди, — достаточно посмотреть на вас, полковник, чтобы увидеть, чего стоит такая вылазка.

Шлегель засунул свой анорак в шкафчик и налил себе воды со льдом.

— Что это командир говорил об апельсинах, Патрик?

— Мы взяли на борт пару коробок, полковник. В походе это первая вещь, они долго не портятся. Мы просто не хотели, чтобы все считали, что трое гостей объедают экипаж.

— Тогда я вхожу в долю, — сказал Шлегель.

— Ради бога, — ответил я. Я заметил, как начальник электромеханической службы прошел по коридору в сторону центрального поста.

Дважды взревел клаксон погружения.

— Держите крепче свою воду со льдом, полковник, — посоветовал я. Пол внезапно накренился.

— Боже правый! — воскликнул Шлегель. Угол наклона пола увеличивался, и корабль ринулся вперед, разрезая носом морские глубины, которые струились за бортом и все больше наваливались на подводную лодку своей массой. Шлегель чуть было не упал и стал хвататься руками за окантовку над головой. При этом он старался улыбаться, показывая, как это его забавляет. Корабль выровнялся, как только мы погрузились на 30 метров. За письменным столом в углу кают-компании сидел доктор и, раскинув руки над картами, не давал им падать на пол.

— И часто это случается? — спросил Шлегель.

— В течение часа это повторится еще раз, — ответил я. — Когда мы пройдем Мак, Эйгг, Рум и Минкс, мы снова опустимся до глубины 150 метров. Это крейсерская глубина. И тогда делать будет нечего, если только наблюдать за Ферди, как он читает «Братьев Карамазовых», причем третий поход подряд.

— Я просто не могу запомнить эти их чертовы имена, — вздохнул Ферди.

— Вряд ли нам придется скучать, — возразил Шлегель. — В этом походе, пожалуй, работы будет побольше, чем в других.

Мы промолчали. Шлегель сказал:

— Если меня кто-нибудь захочет, я буду на центральном посту.

Когда Шлегель ушел, Ферди фыркнул и рассмеялся:

— Если его кто-нибудь захочет! Он, наверное, думает, что попал в клуб «Плэйбой»?

Я ошибся, сказав, что капитан будет ждать, пока мы пройдем Минкс. Снова проревел клаксон, и пол опять накренился. С другого конца корабля послышался вопль боли, когда Шлегель упал и покатился по полированному полу.

— Молодец командир, — ухмыльнулся Ферди.

Обычные подводные лодки развивают большую скорость на поверхности, чем на глубине, зато атомные подводные лодки под водой ходят быстрее. И теперь наш корабль водоизмещением 4000 тонн шел со скоростью более 25 узлов в Атлантическом океане, двигаясь в направлении Арктики. Там был самый настоящий край света: в это время кромка полярных льдов доходила до своих самых южных рубежей, присоединяя Россию к Северному полюсу. Чтобы дополнить эту веселую картину, можно напомнить, что зима приносит полярную ночь в это царство холода.

Кроме турниров в бридж, которые продолжились в библиотеке, и ежедневных показов фильмов в 14.00 и 21.00, в первые три дня у нас почти никаких дел не было. Даже Шлегель постепенно угомонился и стал часами читать «Биографию фон Рихтхофена».

Служебное освещение было притушено с 20.00 до 7 часов утра. В остальном было мало различий между днем и ночью, если не считать долек грейпфрута и апельсинового сока на раздаточной полке в каждый третий прием пищи. Один или два раза мы поднимались на перископную глубину и могли через шноркель вдохнуть свежего воздуха. Вообще-то очищенный воздух тоже был неплох, но все же было приятно вдохнуть пару раз запах моря.

У нас были свои операторы в отсеках с электронной аппаратурой.