— Н-н-налить в-в-вам еще стаканчик, м-м-мистер? — спросил он.

Делагерра покачал головой, встал со стула.

— Ворованное пиво, сынок, — с грустью сказал он. — Безвкусное, как подзаборная шлюха.

— «Портола Брю», мистер. Считается лучшим.

— Угу. Худшим. Сам пей, иначе лишишься лицензии. Пока, сынок.

Он прошел через зал к двери с сеткой, выглянул на солнечную трассу, тени на которой сильно удлинились. За полоской бетона находилась посыпанная гравием площадка, обнесенная белым забором. Там стояли две машины: старый «кадиллак» Делагерры и запыленный, изрядно побитый «форд». Рядом с «кадиллаком», глядя на машину, стоял высокий худой мужчина в тяжелом габардине цвета хаки.

Делагерра вытащил курительную трубку, набил ее наполовину из кисета на молнии, неторопливо и заботливо раскурил и отшвырнул спичку в угол. Затем немного напрягся, вглядываясь через сетку на двери.

Высокий худой мужчина отстегивал парусину на задке машины Делагерры. Он закатал ее повыше, глядя в пространство внизу.

Делагерра тихо открыл сетчатую дверь и размашистым шагом пересек бетонное полотно трассы. Гравий зашуршал под его каучуковыми подметками, но худой мужчина даже не обернулся. Делагерра стал рядом с ним.

— По-моему, ты, ехал со мной, — глухо сказал он. — Что тут еще за афера?

Мужчина повернулся без какой-либо спешки. У него было вытянутое кислое лицо, глаза цвета морских водорослей. Рука отодвинула фалду расстегнутого пиджака на левом бедре. Показался револьвер, висевший в кобуре на ремне рукоятью вперед — так его носят конные.

С кривой ухмылкой он оглядел Делагерру с ног до головы.

— Твоя тачка?

— А ты что думаешь?

Худой человек показал бронзовую бляху на кармане.

— Я думаю, что я инспектор по охране дичи округа Толука, мистер. Я думаю, что сейчас не сезон для охоты на оленей, а на самок так и вообще охоты никогда не бывает.

Делагерра очень медленно опустил глаза, заглянул в задок своей машины, далеко наклонившись. Рядом с ружьем на каком-то барахле лежала тушка молодого оленя. Глаза мертвого животного, лишившиеся после смерти блеска, казалось, глядели на него с мягким упреком. На нежной шее самки запеклась кровь.

Делагерра выпрямился и произнес:

— Чертовски здорово.

— Есть разрешение на охоту?

— Охотой я не занимаюсь, — ответил Делагерра.

— Отпираться бесполезно. Я вижу, у тебя ружье.

— Я фараон.

— Ах, фараон, вон как? Может, у тебя и бляха есть?

— А как же.

Делагерра полез в нагрудный карман, вытащил бляху, протер ее о рукав, протянул на ладони. Худой инспектор по охране дичи уставился на нее, облизывая губы.

— Лейтенант — детектив, а? Городская полиция? — Лицо у него стало каким-то отрешенным и вялым. — О'кей, лейтенант. Мы прокатимся миль десять с горки на твоей тачке. Назад я проголосую.

Делагерра убрал бляху, старательно набил трубку, втоптал огонь в гравий. Он небрежно вернул парусину на место.

— Зацапал? — мрачно спросил он.

— Зацапал, лейтенант.

— Поехали.

Он сел за баранку «кадиллака». Худой охот-инспектор обошел машину, сел рядом с ним. Делагерра завел двигатель, подал назад и покатил по гладкому бетону шоссе. Долина вдали лежала в голубой дымке.