- А куда идти? Через двор, в большой флигель?

- Точно так.

Немудрено было мне отречься от Мизинцева! Когда-то желтая решетка частью повалилась, частью разобрана на дрова; старый сад вырублен, и на месте его торчат какие-то палки; пруд почти высох; деревня по другую сторону почернела и, кажется, присела к земле; по выгону бродят тощие крестьянские клячи. Собственно барский двор кругом зарос исполинским репейником и лопухами. Колизей от времени и дождя принял пепельный цвет и, как мрачный циклоп, смотрел на деревню своим черным слуховым окном. В просветах между поперечными досками, которыми заколочены прочие окна, тучи галок кричат и хозяйничают. Немудрено, что их такое множество: верно, во всей губернии не найдется для них удобнейшего помещения. Тетушку я, как и в последний раз, застал на диване. Незатейливые рукава ее холстинкового платья стали так коротки, что она принуждена была втягивать в них свои сухие, жилистые руки, вроде того как это делают ребятишки на морозе. На окошке лежала книжка с картинками, а рядом с тетушкой, на диване, сидела большая серая кошка, лениво щуря зеленые глаза. Тетушка решительно не переменилась. Не сделайся у нее этого горба, можно бы сказать, что она стала еще моложе и проворней.

- О, мон шер невё! {мой дорогой племянник! (фр.)} давно ли в наших местах?

- Очень недавно, тетушка!

- О! о! о! (град поцелуев) о! о! о! (новый град поцелуев). Прене плас {Садитесь (фр.)}. У! у! полковнички! Кель ранг аве ву? {В каком вы чине? (фр.)}

- Штаб-ротмистр, тетушка.

- О! о! ком се бьен! Ком са ву фет онёр? {как это хорошо. Какую честь вам это делает? (фр.)}

- Как здоровье маленькой Саши?

- О! о! ком ву зет эмабль! {как вы любезны! (фр.)} она уже большая девица! - и вслед за тем раздался голос тетушки: - "Шушу! Шушу! Кеске ву фет? Вене иси! {Что вы делаете? Идете сюда! (фр.)}

На зов явилась девочка лет шести, довольно чисто и даже нарядно одетая. Это был живой портрет матери, какою я видел ее в первый раз: те же голубые глаза, тот же цвет волос, то же круглое, свежее личико и та же робость в движениях.

- Шушу, фет вотр реверанс а вотр тре шер онкль! {Поклонитесь вашему дражайшему дядюшке! (фр.)}

Девочка присела. Я взял ребенка за руку, подвел к себе и поцеловал в щеку.

- Шушу! Шушу! кеске ву зет?, - продолжала тетушка. Девочка молчала. - О! о! у! у! Кеске се? Репонде! кеске ву зет? {Кто вы такая. Что это? Отвечайте! (фр.)}

Девочка отступила два шага от моих колен, скрестила руки и, смотря на меня блестящими от слез глазами, проговорила:

- Je suis une pauvre malheureuse! Mon tres-cher papa ne m'aime, ma chere maman m'a abandonee {Я бедная, несчастная! Мой дражайший папа меня не любит. Моя дорогая мама меня покинула (фр.)}.

- Э, ки ески ву рест {А кто вам остался? (фр.)}, Шушу? - спросила тетушка, подделываясь под жалобный голос-ребенка.

- Je n'ai que ma tres chere gran'maman {У меня лишь моя дражайшая бабушка (фр.)}, сказала девочка, и две крупные слезы покатились по ее круглым щекам.

- О! о! ком се бьен! {как хорошо! (фр.)} - сказала тетушка со слезами на глазах, гладя внучку по голове. Але жуе! {Идите играть! (фр.)} О! о! какой он! Не поверишь, полковнички! Не могу порядочной прислуги иметь. Иль э си мове сюже {Он такой бездельник (фр.)}, - прибавила тетушка, улыбаясь сквозь слезы. Но элегический тон увлек тетушку.

- Иль не ме донь рьен, - продолжала она, всхлипывая, - э кельк фуа иле тре гросье {Он ничего мне не дает… А иногда он очень груб (фр.)}. - Проговорив последнее слово едва слышно, старушка как будто испугалась. Она быстро вскочила с дивана и, целуя воздух, бросилась было ко мне с словами: "У! у! полковнички!" - но, сделав два шага, перевернулась, проговорив особенным тоном: кошка, капошка - монтре ла ланг {Покажите язык (фр.