– Господи, – прошептал доктор. – О, господи.

Он направил на меня пистолет и быстро опустил, так что я даже не успел начать падать на пол.

– Я ясновидящий, я великий американский детектив, которому часто почему‑то забывают заплатить, – заявил я. – Никогда не разговаривал с Мэтсоном, хотя он действительно нанял меня. А сейчас я поведаю, что у него было против вас, как убили вашу жену, и объясню, почему убийца не вы. И все это прямо из маленькой кучки пыли, ну прямо, как в кино.

Доктору Остриэну однако было вовсе не до смеха. Он глубоко вздохнул, и его лицо внезапно постарело. Передо мной сейчас сидел старик.

– Мэтсон припрятал зеленую бархатную туфельку. Ее специально для вашей жены сделала голливудская фирма Вершойля. Они выполнили две абсолютно одинаковые пары. Мэтсон нашел совершенно новенькую туфельку у нее на ноге в гараже, куда ей надо было идти и идти по бетонной дорожке. Так что миссис Остриэн не пришла сама в гараж в абсолютно новом, ненадеванном шлепанце. Отсюда следует, что вашу супругу убили. Тот, кто ее убил и потом обул, вероятно, не заметил, что одна туфелька ношеная, а вторая совсем новая. Мэтсон обратил на это внимание и спрятал туфельку. Когда вы послали его звонить в полицию, вам удалось потихоньку прокрасться в дом, найти вторую туфлю и надеть ее на босую ногу супруги. Вы знали, что Мэтсон прихватил с собой шлепанец. Не знаю, сказали вы об этом кому‑нибудь или нет. Ну как, все пока сходится?

Доктор Леланд Остриэн слегка опустил голову. Он задрожал, но рука, держащая пистолет, была тверда.

– Итак, ее убили. Греб представлял для кого‑то опасность, что еще раз доказывает, что миссис Остриэн умерла не от отравления угарным газом. Ее положили под машину уже мертвой. Ваша супруга скончалась от морфия. Согласен, это всего лишь догадка, но догадка блестящая, потому что существует только один способ убийства, при котором вам бы пришлось покрывать убийцу. Совершить убийство очень легко для человека, имеющего доступ к морфию. Оставалось только вколоть вторую, но уже смертельную дозу в то же место, куда вы сделали первый укол. Вы возвращаетесь домой и находите ее мертвой. Вам приходится все скрывать, потому что вы знаете, как она погибла, и не можете позволить, чтобы обстоятельства смерти вашей супруги выплыли на поверхность. Все дело в том, что вы сами занимаетесь наркобизнесом.

Доктор улыбнулся. Улыбка затерялась в уголках его рта, как паутина в углах старого чердака. По‑моему, он даже не почувствовал, что улыбнулся.

– Вы заинтересовали меня, – заметил Остриэн. – Скорее всего, я убью вас, но должен признаться, вы меня заинтересовали.

Я показал на электростерилизатор.

– В Голливуде и окрестностях десятка два таких лекарей, как вы. Они рыщут все ночи напролет с кожаными футлярами, в которых лежат заряженные морфием шприцы. Некоторое время они помогают несчастным находиться на поверхности. Вполне вероятно, что большинство клиентов без вашей помощи быстро бы очутились в каталажке или психушке. Тогда они, наверняка, потеряют работу, а некоторые из них занимают довольно высокие посты. Однако ваша «благотворительность» довольно опасна – можно попасть в беду. Всех удовлетворить невозможно, и всегда может найтись какой‑нибудь недовольный, который натравит фараонов, а им, в свою очередь, не составит труда отыскать болтуна. Понятно, вы пытаетесь спрятать концы в воду, доставая большую часть морфия незаконным путем. Я думаю, что вас снабжает Вэнс Конрид. Поэтому вам и пришлось поделиться с ним миссис Остриэн и добываемыми с таким риском деньгами.

– Ничего не забыли? – вежливо поинтересовался доктор Остриэн.

– Зачем мне что‑то скрывать? Ведь у нас откровенный разговор. Конечно, я не могу ничего доказать.