Но показывать его своим работникам, а тем более новенькой, суровый ранчмен не стал.

Надо признать, после купания смотреть на девушку стало гораздо приятнее. Волосы у неё оказались золотисто каштановыми и вьющимися, а не серыми от въевшейся пыли и торчащими в разные стороны неопрятной паклей, кожа — нетронутой загаром, белой, с рассыпанными по переносице крошечными веснушками, даже, кажется, глаза отмылись до небесной синевы из блекло-голубых. Рабочие штаны оказались чересчур длинными и широкими, потому сидели на Сьене мешковато, зато рубашка очень соблазнительно обрисовывала её грудь.

— Это твоя рабочая одежда. После работы ты будешь переодеваться в платье, но штаны и рубаху будешь стирать через два дня на третий. Поняла?

— Поняла.

— Пошли я покажу, где ты будешь жить, — сказал Бэрман.

Крепкий дощатый сарай расположенный впритык к будущему месту работы закрывался на огромный висячий замок. Окон в нем, естественно, не было. Зато полным полно щелей в стенах и крыше.

— Чему лучше будешь убирать за свиньями, тем легче тебе будет дышать по ночам, — без всякого оттенка злорадства предупредил фермер, захлопнув дверь у неё перед носом и тщательно провернув ключом в замке. — Теперь отдыхай.

А накормить новую работницу в тот вечер забыли.

Поначалу едкая вонь свинячьего дерьма резала Сьене глаза, но через несколько недель девушка привыкла, принюхалась и почти перестала чувствовать запах. А может быть, и в самом деле её старательность вознаградилась сторицей. Работа была тяжелая, но несложная, да и свободного времени оставалось достаточно, чтобы помогать на кухне Марле. Особенным трудолюбием Сьена никогда не отличалась, но поварихой можно было немного поболтать. Или хотя бы послушать, как звучит человеческий голос. Марла щедро делилась сплетнями, нравоучениями и рецептами пирогов, найдя в бывшей воровке необычайно благодарного слушателя. Там же на кухне Сьена обедала и ужинала. Потому что есть в общей столовой рыжий управляющий ей категорически запретил.

— И правильно, нечего перед мужиками сиськами трусить, — поддакнула ему Марла. — Еще сбесятся. Кобели цепные.

Хозяин Бэрман, как его называли все обитатели "Счастливой долины", каждое утро сам открывал запор на дверях сарая, где обитала Сьена, но в свинарнике и на кухне появился от силы раза три. По своему обыкновению, молча окинул работницу долгим пронзительным взглядом темных глаз и ушел по своим делам.

— Хозяин любит дисциплину, — сдержанно похвалила его повариха. — И очень хорошо разбирается в людях. Но хвалит кого-то очень редко. Хозяин считает, что излишние похвалы развращают.

И то верно. Обитатели фермы не выглядели чрезмерно развращенными.

Постепенно Сьена освоилась с такой жизнью, мало помалу втянулась в работу, и не смела роптать на судьбу. Хотя все же не теряла надежду, что по истечении года сможет убраться отсюда и вернуться в Моренду. Правильно говорили монашки из сиротского приюта: "Человек привыкает ко всему".

Пожалуй, Сьена сильнее удивилась, если бы этого не случилось вовсе. Теплой ночью в самом конце весны её разбудил звук ключа, поворачивающегося в замке. Девушка не стала делать вид, будто крепко спит, и не сопротивлялась, когда Бэрман откинул в сторону тонкое одеяло, которым она укрывалась. Сквозь щели в досках сочился лунный свет, и Сьена прекрасно видела — мрачное выражение на лице ранчмена не изменилось даже, когда он снял с неё рубашку.

Нет, нельзя сказать, чтобы Бэрман был груб. Все произошло как-то само собой, без участия сознания. И если бы для Сьены этот раз не стал самым первым, то возможно, бывшей воровке понравилось бы. А вот Бэрман удивился. Ему прежде никогда не доводилось иметь дело с невинными девушками.