|
Услышав это мы удивились, но лишь потому, что думали, что ни одному из них не хватит смелости бросить другого. С тех пор, как поженились, эти двое дрались, кричали, спорили и бросались друг в друга вещами, и то, что они продержались вместе так долго, было просто чудом. Опоссум, как обычно, приписал все заслуги себе, рассказав нам, что это он уговорил мистера О'Нила принять окончательное решение. Дуэйн и я восприняли это с сомнением. Если послушать Опоссума, то он имел какое-то отношение ко всему, что случалось как в городке, так и в холмах, или на озере и на фермах. Кажется, он никогда не понимал, что был таким же ребенком, как и мы, и что взрослые никогда не обращают внимания на детей, и мы об этом знаем. Он просто продолжал рассказывать нам что происходит, врать и делать себя частью произошедшего.
Казалось странным, что Мама не возражала, когда мы с Дуэйном ходили в сарай и болтали с дедушкой (иногда она и сама так делала), но была против того, чтобы мы водились с Опоссумом. Почему-то она терпеть его не могла. «Он мне не нравится», сказала Мама однажды. «И мне все равно, как вы к нему относитесь. Я не хочу, чтобы вы приглашали его сюда. Ему не место в моем доме. Это понятно?» Дуэйн и я согласно кивнули, но оба не всерьёз. После этого, мы просто встречались с Опоссумом в лесу, на краю нашего участка; либо ходили к нему домой, или еще как-нибудь. А потом, когда Дедушка умер и Мама типа чокнулась, она, кажется, больше не замечала его. Опоссум приходил, и мы вместе навещали дедушку в сарае. Мы даже заходили пару раз на кухню взять немного горячего какао, но Мама так ничего и не сказала. Затем стало немного теплее. Снег ещё укрывал землю, но снегопады уже прекратились, и маме, кажется, стало немного лучше: она стала больше походить на прежнюю себя. Субботним утром, закончив прибираться на кухне, мы с Дуэйном отправились из дома в сарай, чтобы рассказать дедушке об утренних событиях. Опоссум, прибежавший через поле, а не по дороге, присоединился к нам чуть позже и рассказал, как он помог Джуниору Кэмпбеллу продать дрова, которые тот всю зиму пытался сбагрить старой миссис Монтгомери. Вдруг внезапно дверь в сарай распахнулась, и влекомые ветром снежинки запорошили застывшее лицо дедушки. В дверях, тёмным силуэтом на фоне утреннего солнца стояла Мама. В руках она держала метлу. — Я же говорила вам, что не хочу, чтобы вы приводили сюда эту тварь, — сказала она, подняв метлу и быстро направляясь к Опоссуму. — Они разносят заразу. Мама ударила Опоссума метёлкой, приплющив мех на спине. Опоссум съёжился, попытался пробежать у неё между ног и выскочить за дверь. До нас доносилось сбивчивое дыхание и топот лап, но он ничего не сказал. — Богом клянусь, я начну ставить ловушки, если вы двое это не прекратите. — Мама попыталась ударить Опоссума еще раз, промахнулась, и он выбежал за дверь. Разозлившись, я встал: — Опоссум — наш друг. — Я не разрешаю тебе играть с грызунами. Играй с Дуэйном. — Мне тоже нравится Опоссум, — поднялся Дуэйн. Мама покачала метлой, как своим пальцем: — Если я ещё раз увижу эту тварь поблизости, то поставлю на неё ловушку, ты меня слышишь? — она оглядела сарай, остановив взгляд на дедушке. — А его мы похороним. Началась оттепель, очень скоро он оттает и начнет гнить. Мама повернулась и вышла за дверь. Не говоря ни слова, Дуэйн и я посмотрели друг на друга. В дверь украдкой зашел Опоссум. — Извини, — сказал Дуэйн. — Не знаю, что на неё нашло. — Просто не обращай на неё внимания, — сказал я подбежавшему ко мне Опоссуму. Опоссум поднял взгляд и посмотрел мне прямо в глаза: — Слишком поздно. |
