Займутся со мной сексом.

Убьют меня.

Изнасилуют.

В глубине души я понимал, что подушки не собираются причинить мне физический вред. Но то, что они хотели, было столь ужасным, столь извращенным и чужим, что я боялся даже об этом подумать. Так что я смотрел в окно и обдумывал, каким будет мой следующий шаг. Рациональные варианты я отбросил сразу. Иррациональное не победить рациональным. Тогда что же предпринять? Обратиться к экзорцисту? Спиритуалисту? Целителю силой веры?

Когда, наконец, рассвело, а кофейня на противоположной стороне улицы открылась, я отправился туда завтракать. Я заказал картофельные оладьи и яйца, а также апельсиновый сок. Я уставился в тарелку, которую принесла официантка, я не мог избавиться от охватившего меня ужаса. Куда бы я ни пошел, что бы ни делал, это не прекратится. Я знал, даже если усну на жесткой скамейке в парке, кусок ткани найдет меня и воспользуется.

Изнасилует меня.

Я откусил кусок яйца и вытер рот салфеткой. Я заметил, что она шевельнулась.

— Спасибо, — прошептала она.

Я отбросил салфетку и в ужасе уставился на нее. Она до боли напоминала маленькую подушку. Я пристально смотрел на нее, я заметил, что одна складка напоминает улыбку. Необузданную похотливую улыбку. Однако, я не был шокирован. Никакого ужаса я не испытывал. Слишком пресытился этим. Слишком многое прошел.

Я смотрел на салфетку, потом взглянул на мотель на другой стороне улицы. При ярком утреннем свете, я ясно разглядел две белых квадратных фигуры, прижавшихся к окну номера. Но они больше не выглядели готовыми напасть. Не выглядели жуткими.

Они показались мне одинокими.

Они словно ждали, когда я вернусь домой.

Я взял салфетку. Мягкую и шелковистую.

— Поцелуй меня, — прошептала она. — Коснись меня.

Я посмотрел на окно моего номера в мотеле, и почему-то почувствовал прилив возбуждения.

А что если они просто помогают людям справиться с их страхами? Заставляют их взглянуть страхам в глаза? Заставляют решать проблемы, а не бежать от них? Я знал, что не смогу убежать от подушек. Значит, я должен встретиться с ними лицом к лицу.

Официантка принесла чек, я оплатил его. Я подождал пока она отойдет подальше, и только тогда встал, чтобы она не заметила мою эрекцию.

Я пересек улицу и на мгновение остановился у окна. Две подушки сидели, прижавшись к стеклу. Та, что смогла оседлать меня прошлой ночью, была маслянистой, грязной и мерзкой, на ней была корка засохшей спермы. Но другая подушка, большая, белая и мягкая, выглядела свежей и невинной.

Соблазнительной.

Я облизал пересохшие губы, на мгновение задумался, и вытащил из кармана ключ.

Я вошел в номер и запер за собой дверь.

Нина читала утреннюю газету и медленно потягивала кофе, когда услышала стук в дверь. Она только что проснулась, даже глаза до конца не открылись, ничто её не тревожило, и сначала она решила, что ей показалось. Джим уже ушёл на работу, а Эрин давным-давно уехала в школу с миссис Блуминштейн, вернуться никто из них ещё не мог, так что она не знала, кто бы мог придти в такую рань. Тут стук раздался снова, она быстро вскочила, едва не опрокинув кофе, и пошла открывать дверь.

Она собралась отпереть засов, когда внезапно придумала кое-что получше. В конце концов, кто знает, что за псих там может быть, в наши-то дни? Поэтому вместо этого она встала на цыпочки и попыталась заглянуть через окошко, расположенное почти на самом верху массивной дубовой двери. Она смогла разглядеть только макушку головы какого-то шатена.

— Кто там? — спросила она.

— Разносчик телефонных книг.

Разносчик телефонных книг? Она отодвинула засов и слегка приоткрыла дверь.